Bleach: Hanami. По раскрашенной душе.

[moondrop]

1. Название:
По раскрашенной душе

2. Примерное время:
Время спокойствия, наступившего после Зимней Войны

3. Действующие лица:
Ukitake Jushiro, Kuchiki Byakuya

4. Тип отыгрыша:
Внезапный поворот сюжета

5. Краткое описание:
Сутками ранее Укитаке побывал в Каракуре, где по счастливой случайности встретился с Хисаной. Молчать об этом капитан не собирался, а потому ему предстоял нелегкий разговор с Бьякуей.

6. Рейтинг:
-

7. Предупреждения:
-

отыгрыш

Укитакэ Дзюсиро:

По раскрашенной душе
Моей
На обратной стороне
Написал «Поверь»
Время развевало в дым
Следы
Что осталось мне теперь
Собирать свои дары©

Раннее будничное утро проходило для Джоуширо очень сумбурно. Он только-только вернулся из мира живых, так и не успев сделать все свои дела, однако там произошла встреча, ради которой стоило закрыть глаза на мелкие неприятности. Мужчина бегал по собственному дому в поисках хаори, попутно завязывая варадзи. Стрелка часов быстро приближалась к времени «Х» и грозилась начать собрание капитанов без опоздавшего. Сегодня он не мог себе позволить не пойти, а потому, наконец, надев хаори и спрятав в складках косодэ записную книжку Хисаны, он вышел из дома и ушел в шунпо, так как времени на нормальное передвижение у него уже не оставалось.
Он прибыл вовремя. Не смотря на то, что все капитаны, включая Шунсуя, были на месте, Ямамото еще отсутствовал, а потому Укитаке, успев пошептаться со своим закадычным другом, занял свое место, которое в последнее время все чаще пустовало.
Собрание капитанов сегодня не несло в себе важной информации и не освещало интересных событий. Обычное и рутинное, но, по мнению главнокомандующего, необходимое. Укитаке изо всех сил старался не уснуть, поскольку для него бессонная ночь была сродни пытке. Впрочем, его сонный вид был не единственной аномалией в его поведении. Обычно смотрящий в пол или переглядывающийся с капитаном Киораку, сегодня он бросал косые взгляды на капитана Кутики. Хорошо, что место капитана тринадцатого отряда было самым крайним, и никто этого не заметил. Джоуширо думал, как преподнести ему эту новость, а также обдумывал дальнейший план возможных действий.
Погруженный в собственные мысли, он даже не помнил, что обсуждали на собрании, а о том, что оно закончилось, узнал лишь, когда капитаны стали расходиться. Кивнув Шунсую, тем самым обозначив, что расскажет ему подробности чуть позже, Укитаке направился за Бьякуей и заговорил лишь тогда, когда оба оказались вдали от бараков первого отряда и от посторонних ушей.
-Капитан Кутики, нам нужно поговорить, - капитан поравнялся с аристократом. Его лицо было серьезным и на нем не было привычной приветливой улыбки.



Кутики Бьякуя:

Кутики, по традиции, причиной которой были врожденные пунктуальность и педантизм, пришел на собрание одним из первых. Собрание было абсолютно проходным, рутинным и предписанное правилами. Оттого он был здесь, готовясь с абсолютно непроницаемым выражением лица слушать все то, что будет говорить сотайтё. Именно слушать, поскольку это было частью их капитанских обязанностей, которыми Бьякуя никогда не пренебрегал. Особенно после смерти Хисаны, когда работой пытался забить все свое свободное время, чтобы заглушить боль, не оставить и секунды для воспоминаний. Именно с тех пор он стал, по мнению некоторых, фанатично предан работе.

Стоя на своем месте в зале для собраний, он равнодушно наблюдал выученную уже на память картину — сбор капитанов. За столько лет он мог с точностью до двух секунд предсказать время появления каждого из них, он знал их шаги, их манеру стоять здесь, друг напротив друга, слушая голос главнокомандующего. Ничего не изменилось за прошедшие годы — только Ямамото-тайтё стал совсем седым да и все они стали старше.

Он был уверен, что Укитаке не появится. Уж слишком часто тот в последнее время отсутствовал на подобного рода собраниях — дани своду правил, — что свидетельствовало о состоянии его здоровья. Тревогу о сэмпае Бьякуя загнал поглубже, в дальний уголок души. Он не хотел, совершенно не хотел и не собирался снова переживать это чувство тревоги, когда дорогой тебе человек гаснет на глазах, а затем и потери. Даже сотой доли этого чувства. И пусть Укитаке-тайтё был в разы, десятки раз сильнее Хисаны, параллели в его сознании были слишком сильны, память слишком свежа — даже несмотря на прошедшее количество лет. Но Укитаке появился. Позже всех, но успел к самому началу собрания. Бьякуя чуть повернул голову и глянул на того краем глаза. Сонный, уставший вид — капитан откровенно не понимал, зачем надо было идти на проходное собрание в таком состоянии. Тем более, принимая во внимание отношение сэмпая к правилам — весьма мягкое.

Когда после собрания капитан Укитаке направился к нему и пошел рядом, не говоря ни слова, Бьякуя удивился. Не выказал этого удивления никак, но тем не менее. Он молчал. Шел вместе с сэмпаем, но молчал, ожидая, когда тот наконец заговорит. И судя по выражению лица Укитаке, по факту, что тот пришел на собрание — ради этой встречи, это было уже очевидно, — по тому, что заговорил сэмпай, только когда вокруг не было ни души, было понятно, разговор будет серьезным. Только вот о чем?

- Я слушаю вас, капитан. — Кутики сбавил шаг, чтобы было удобнее разговаривать.



Укитакэ Дзюсиро:

Солнце уже давно встало, а тени двух мужчин, становились все короче, а значит, неминуемо приближался полдень. Должно отметить, что собрание прошло для Джоуширо так, словно тот стоял на битом стекле. Хотелось, чтобы оно побыстрее закончилось, но сотайчо все говорил и говорил...и вот, когда наконец предоставился шанс поговорить с Бьякуей, все его отрепетированные и продуманные во время собрания речи куда-то исчезли из головы, словно утренний туман, что рассеивается с первыми лучами солнца, оседая на зеленой траве жемчужными каплями росы. Как сказать ему об этом? Зайти издалека или пойти на таран ледяной стены? Как Кутики отреагирует на подобное? Не подумает ли, что Джоуширо по каким-то своим причинам решил открыть старую рану? Вопросы, словно рой назойливых мух, крутились в голове не давая сосредоточиться.
Капитан несколько встревоженно обернулся по сторонам, решив лишний раз проверить, что вокруг нет посторонних глаз и ушей, а разговор останется между ними.
-Я был вчера в Каракуре и встретил Хисану, - мужчина все же решил не ходить вокруг да около. Он сказал это тихо, а его серьезное и, несколько встревоженное лицо, явно давало понять, что шутить Укитаке явно не собирался.
-Она осталась почти прежней. Голос, лицо...даже имя. Что больше меня поражает, она видит призраков и нас. Понимаешь, что это значит, Бьякуя?,- Джоуширо даже не заметил, как задержал дыхание в ожидании ответа. Больше всего он сейчас боялся, что Кутики скажет, что ему мол все равно, как это было когда Укитаке сообщил ему о назначенной казни его сестры. Он знал Бьякую, знал слишком хорошо, но тогда, ему показалось, что это незнакомый и чужой человек, уж слишком толстым был лед. Хотя, после зимней войны толщина холодных и непреступных стен стала чуть меньшей, а потому была надежда на хоть какую-то человеческую реакцию. Все же, Хисана была для него когда-то центром вселенной, вокруг которого крутилось все остальное. Их любовь была настоящей. Той, что воспевали поэты и той, о которой все мечтали. По крайней мере, так видел это Джоуширо наблюдая пятьдесят с лишним лет назад за двумя влюбленными, которых несправедливо разлучила судьба.



Кутики Бьякуя:

Вот ведь как бывает. Бывает, что у брони есть самое слабое место. Бывает, что на свете есть так мало людей, способных в него ударить. Бывает, что бьют те, от кого этого меньше всего ждешь.

Бьякуе показалось, ему дали пощечину. Тяжелой, уверенной ладонью.

И в следующее мгновение его ледяной щит затрещал. Уголки губ дернулись и мучительно опустились вниз. На лицо на два коротких мгновения наползла маска боли. Взгляд стал тяжелым и темным. Не тем колким, холодным, которым Бьякуя одновременно вынимал душу и бесконечно презирал. А бездонным, в глубине которого сэмпай наконец увидел то, что так желал, — простые человеческие эмоции. Такие живые в своей тяжести. Бесконечную боль от потери, словно Хисаны не стало только вчера. Безысходность. Отчаяние. Бессилие. Все это пряталось за стенами неприступной крепости, которые сейчас — одной своей фразой — смел Укитаке.

Бьякуя прикрыл глаза и усилием воли собрал эмоции в кулак, возвращая себе привычное хладнокровие. Но нет, не хладнокровие — хотя бы видимость его.

- Я знаю, сэмпай, — почти шепотом сказал он, потому что голос-предатель выдавал его с головой. Горько улыбнулся. — Знаю.

Еще секунды две он смотрел на Укитаке-тайтё, а затем развернулся и пошел прочь. Боги, каким бы ни был он стальным, но он тоже живой. Если он научился держать свои эмоции под контролем, это совсем не значит, что его стоит проверять на прочность — тем более, таким образом. Даже для него в жизни существует «слишком». И сейчас было именно так. Слишком. больно.



Укитакэ Дзюсиро:

На секунду капитану показалось, что его пронзили мечом и прокрутили холодное и острое лезвие пару раз. Неприятное чувство вины за причиненную боль, которую Бьякуя конечно же постарался скрыть, но его серые глаза и тихий голос все сказали громче любых слов. Однако сдаваться Джоуширо не собирался. Пусть сейчас он сделает Кутики больно, но иногда нужно вскрыть старую рану, чтобы очистить ее, только тогда она начнет заживать.
-Постой!- тонкие, холодные пальцы крепко сжали запястье аристократа и холодная волна дежавю неприятно прокатилась по спине, а память воскресила ту самую звездную ночь, когда было дано обещание, которое Укитаке все же выполнил, хоть ради этого и пришлось скрестить клинки с сотайчо и, хвала Ками, что тогда справедливость все же восторжествовала.
-Когда ты научишься слушать других! - на этот раз голос сэмпая прозвучал грозно. Он не собирался его отпускать вот так просто. Не для этого капитан уже в который раз поставил на кон все, включая собственную жизнь. Да, Джоуширо действовал осторожно, маленькими шагами двигаясь на острому лезвию, но кто знает, возможно Совет 46 найдет лазейку, которая столкнет Укитаке в пропасть, сделав место капитана тринадцатого отряда вакантным. Тогда даже Ямамото не сможет помочь своему ученику, потому что Совет и есть закон. Зачем им считаться с чьими-то чувствами? Эта холодная машина, стремящаяся контролировать все и готовая уничтожить любого, кто посмеет бросить ей вызов. Джоуширо посмел, так как и в этот раз выбрал справедливость. Дать шинигами, который столько лет преданно служил Сейрейтею, шанс на счастье, при этом не нарушив никакого баланса? Да, это было справедливо.
-Я знаю, что тебя тревожит. Закон. Можешь не волноваться, я взял всю ответственность на себя, - мужчина старался не сорваться на крик, потому что не мог позволить Бьякуе уйти, так и не попробовав вернуть себе любимую супругу, которая все еще была жива в его сердце.
В далеке послышался чей-то гогот. Двое шинигами патрулировали улицу и, судя по всему, использовали это время для того чтобы поделиться новыми байками друг с другом. Джоуширо поспешно разжал пальцы и отпустил чужое запястье, поскольку понимал, что посторонним видеть подобную сцену ни к чему.
-Я предлагаю продолжить разговор в другом месте, - покосившись на фигуры в черных шихакушо, уже совершенно спокойно, словно ничего и не происходило, молвил капитан и нахмурился еще больше, от чего его брови сдвинулись еще ближе к переносице.



Кутики Бьякуя:

Бьякуя замер, когда на его запястье уверенной хваткой сомкнулись пальцы сэмпая. Он умел быть удивительно сильным — этот на первый взгляд слабый человек. На мгновение его накрыло прошлым — когда точно так же, только на мосту, Укитаке-тайтё словил его за руку, пытаясь донести до Бьякуи вещи, которые считал, тот не понимал. Он медленно поднял взгляд — от этих сильных пальцев, вверх по руке и наконец остановился на лице сэмпая, глядя тому в глаза.

Где-до глубоко в душе шевельнулось раздражение. Нельзя вот так вторгаться на территорию других, нельзя вот так считать, что все можно, если тебе кажется, что действуешь во благо. Где для одного благо — для другого тупая, ноющая боль. А сэмпай продолжал говорить, расшатывая Бьякую от самых основ. Ему вседа было легко абстрагироваться от происходящего, наблюдать со стороны, оттого происходящее проходило по касательной, слабо затрагивая самого Кутики, рождая весьма слабые эмоции. Но только не в случае с Хианой. Сами воспоминания о ней словно находились в центре узла оголенных нервов, и любое упоминание ее имени — было точным попаданием в цель. И его злило, что кто-то смеет касаться его уязвимого места.

- Пойдем, — он резко развернулся, сейчас больше похожий на того подростка, которого воспитывал Укитаке, нежели на глыбу льда, к которой невозможно подступиться. Через три шага он уже был в воздухе и в сюмпо мелькал в сторону своего поместья, самых дальних его границ, где никогда и никого не бывает — ни садовников, ни, тем более, все остальных.

Здесь было дико, природа в ее неприкосновенности разрослась, как ей было угодно, набрала силы и уснула под скудным снегом до весны. Он опустился на землю возле звенящего ледяной водой ручья. Он заговорил тут же, не давая отдышаться ни себе, ни Укитаке.

- Вы взяли всю ответственность на себя? — он старался, очень старался быть привычно отстраненным, холодным, непробиваемым. Но не получалось. Сэмпай кинул камень в застывшее озеро его души и поднял со дна эмоции. Те сейчас вздымались клубами, грозясь вырваться наружу. — Да кто вас просил? Кто вообще разрешил вам лезть подобным образом в чужую жизнь? Вы думаете, я не знаю? Я видел ее. Она живет нормальной человеческой жизнью. И даже если она может видеть нас и души — кто дал нам право врываться в ее жизнь и переворачивать все с ног на голову? Кто дал вам право брать всю ответственность на себя и ставить меня перед фактом? Сэмпай, — но надо отдать Бьякуе должное: несмотря на бурлящие во взгляде эмоции, на кипящую в душе досаду, злость и даже отчаяние оттого, что он терял контроль над ситуацией, голос звучал почти ровно. Не срываясь на крик. Не дрожа. Просто сейчас это был голос живого человека.



Укитакэ Дзюсиро:

Берегись: слова - это медленный яд,
Я боюсь сорваться из шепота в крик.
Побелевшие губы послушно твердят:
Мир мой в ладонях твоих, ученик.

Капитан ушел в шунпо следом за Кутики не проронив ни слова. Должно подметить, что несмотря на усталость, он не отставал от Бьякуи ни на шаг. В конце-концов, он не был такой развалюхой, как многие могли подумать. Путь до поместья аристократа был преодолен довольно быстро, мужчина даже не запыхался, лишний раз доказывая, что носит свое капитанское хаори по праву, а не по сложившейся традиции.
Сейчас Бьякуя и Джоуширо поменялись местами. Капитан спокойно выслушал все упреки в адрес его самодеятельности, позволив Кутики выговориться. На его лице не дрогнул ни один мускул, а зеленые глаза, обычно смотрящие на всех с неподдельной теплотой, сейчас были строгими, но отнюдь не потому, что тот запрятал в себя все эмоции, а лишь потому, что в подобном разговоре, лучше было держать себя в руках.
- Прекрасно. Ты ее видел и ничего не сделал. Молодец, - последнее слово было произнесено в тональности ля минор, и отдавало грустью и разочарованием.
- Видеть-то ты видел, а ты знаешь как она живет? Знаешь, как живет душа, которая не может найти себе места, потому что отчаянно ищет того, кто является к ней во снах? Как живет душа, которая помнит, что когда-то была счастлива?, - в зеленых глазах промелькнула боль. На секунду Джоуширо ощутил себя на месте Хисаны и его сердце жалобно скрипнуло, отчего в ушах неприятно зазвенело.
- Ее воспоминания, Бьякуя...она помнит обрывки, но совсем запуталась в той жизни и этой. Я видел ее рисунок, на котором изображен ты. Видел, с какой нежностью она смотрела на него. Не мне тебе рассказывать, что чувствует человек потеряв того, кто является частью собственной души. Вы не можете быть счастливы друг без друга, потому, что вы одно целое, - бледные пальцы скользнули в складки косодэ и извлекли оттуда книжицу в коричневом переплете.
-Она просила передать это тебе. Ее сны, воспоминания. Попытки осознать свое место. Судьба дарит вам второй шанс, а ты поворачиваешься к нему спиной, - Джоуширо протянул бесценные записи и заглянул в глаза своего бывшего ученика, от чего ему стало совсем не по себе. Он уже отвык от проявлений эмоций этого шинигами и порой, ему казалось, что тот вовсе разучился чувствовать.
-Не спеши рубить с плеча и добровольно идти на плаху, - совсем спокойно проговорил сэмпай и замолчал, давая время чтобы Бьякуя хотя бы пролистал ее дневник.



Кутики Бьякуя:

Он понимал, что сейчас своим поведением ломает привычный в течение последних десятилетий образ, понимал, что, высказывая недовольство и давая волю словам, выставляет свои чувства напоказ, лишний раз раскрывается, демонстрируя слабость — которой не должно быть у членов клана Кутики — только не у тех, кто призван любой ценой защищать закон, подавая пример. Как он и клялся. Что он и делал. Но взять свои эмоции в узду до конца он не мог — они, запертые в течение стольких лет в грудной клетке, сейчас рвались на волю.

Вдох. Выдох. Закрыть глаза. Резко развернуться и пойти прочь.

Он замер, услышав слова сэмпая.

- Этого не может быть, — возразил он. — Душа забывает все, что происходило с ней в прошлых жизнях. Вы... — «ошибаетесь» хотел сказать он, но надежда вопреки всем законам и силе воли расправила в его душе крылья и он запнулся на полуслове. — ... ошибаетесь, сэмпай, — наконец едва слышно, на одной только силе воли произнес он.

Затем медленно повернулся и взглянул на Укитаке. Быть такого не может, но: во взгляде была растерянность, во взгляде была надежда и — конечно же — отчаяние от понимания, что нельзя, нельзя, ведь есть закон, который запрещает, и его клятва. Боги, неужели снова, как тогда, когда Рукию должны были казнить, — неужели снова придется зажимать тисками воли еще живущие в нем чувства и давить их на корню. Сэмпай, зачем?

Он неуверенно поднял руку и взял протянутую ему книжицу в кожаном переплете. Бьякуя не хотел раскрывать ее тут — но Укитаке-тайтё показывал, что именно этого он ждет. Пальцы подцепили край обложки и открыли ее. Кажется, голова закружилась — ее почерк. Не кистью, а ручкой, которыми пишут в реальном мире, — но он узнает ее почерк из тысяч. Он вздохнул, чувствуя, как сдавливает грудную клетку. Глаза побежали по столбцам, жадно читая. Смысл доходил до него, словно сквозь мембрану. Ее мысли, сны, чувства, изложенные здесь, в этом блокноте — они были запретным плодом, который он сейчас вкушал. Он понимал, что чем больше он прочтет, тем меньше будет шансов повернуть назад. Остановись, вопили здравый смысл и долг, но стерва-надежда просто толкала его вперед, заставляя переворачивать страницу за страницей, глотать столбец за столбцом, и чувствовать, как в грудной клетке что-то своевольно оживает.

Резкий вдох. Он закрыл глаза. Захлопнул блокнот.

- От меня вы чего хотите, сэмпай? — как-то звеняще спросил он, борясь с собой. Взглянул капитану в глаза. — Вы же знаете правила.



Укитакэ Дзюсиро:

Еще шаг и не будет пути назад,
Шорох слов зачарует быстрый родник.
Руки проклятой чашей, невидящий взгляд -
Мир мой в ладонях твоих, ученик.

Казалось, что внутри образовалась какая-то давящая пустота. Это ужасное чувство, когда ощущаешь боль и переживания других как собственные, закружилось в быстром вальсе и заставило доселе твердый голос дрогнуть.
-Я когда-нибудь…ошибался?, - вопрос был скорее риторическим и не требовал ответа, лишь взывал к памяти Бьякуи и отчаянно намекал на то, единственное, что сейчас требовалось от Кутики – на доверие.
Джоуширо видел, как тяжело ему сейчас и как некогда утопленные на самом дне зеркального озера эмоции илом всплывают наверх, превращая чистую, как слеза воду в мутное месиво. Он понимал, что подобная тема была единственной, способной вдребезги разнести толстый лед, превращая его в мелкие осколки, но в данном случае, разговор неминуемо должен был состояться.
-Я сам был удивлен не меньше тебя, но факт того, что где-то в глубине ее сознания все еще живы воспоминания, не оспорим. Она спрашивала про Рукию и тебя. Называла по имени, - капитан решил умолчать о том, что имена людей из воспоминаний девушка услышала от Абарая, дабы не подставлять лейтенанта перед капитаном и уберечь от разборок с Советом 46, которые Укитаке точно предстояли. Даже если они не узнали о его встрече с Хисаной, рассказать об этом он собирался самостоятельно, поскольку был намерен ходатайствовать о том, чтобы ей разрешили вернуться Сейрейтей. Дерзкая просьба, но игра стоила свеч. К тому же, насчет подобной ситуации в законе ничего оговорено не было, а потому, шанс был весьма велик, если, конечно, правильно все донести до Совета, а вот это капитан тринадцатого отряда точно умел.
-Она даже вспомнила, как ты выглядишь. Детали одежды, занпакто… - Джоуширо говорил тихо и в его голосе были хорошо различимы ноты горечи. Он хотел возвращения Хисаны не меньше, чем сам Бьякуя. Укитаке тепло, по-отечески любил эту пару как собственных детей, которых у него, к слову, никогда и не было, а потому легко представить, какую часть души капитан отдал им.
Мужчина ненадолго замолчал, давая возможность собеседнику принять сказанное и разложить случившееся по полочкам. Когда Бьякуя посмотрел ему в глаза, Джоуширо не увидел в них былой холодности и даже нахмурился от непривычного взора. Как же сейчас было приятно говорить с живым, не отстраненным от происходящего человеком. Этот разговор навсегда отпечатается в его памяти как один из немногих моментов, подтверждающих, что Кутики Бьякуя вовсе не каменная глыба, как привыкли считать многие, и нем бьется такое же живое и любящее сердце.
-Я знаю их не хуже тебя, я же…- мужчина осекся на полуслове, так как к говорящим подлетела адская бабочка и, взмахнув почти невесомыми крыльями, опустилась на подставленный палец капитана, передавая послание, которого он так боялся, но не хотел себе признаться в этом. На мгновение его лицо стало совсем хмурым, но когда посланница, взмахнув черными крыльями, улетела, он взял себя в руки и, привычное серьезное выражение лица вернулось, -… сказал, что взял ответственность на себя.
-Меня вызывают в Совет 46, - зная иногда просыпающуюся параною их законодателя, Укитаке искренне удивился, что за ним не прислали омницукидо. Что ж, возможно все не так плохо и он верно все просчитал. Шансы на удачный исход стремительно росли.
-Мне нужен ответ. Спрошу лишь один раз, - когда капитан задавал вопрос подобным образом, это означало, что уговоров и аргументов больше не будет. Он требовал поставить точку и принять окончательное решение. Да, этот добрый, всегда улыбающийся и готовый всем придти на помощь капитан умел быть серьезным и ставить вопрос ребром, - ты хочешь, чтобы она вернулась?



Кутики Бьякуя:

При всем уважении к непоколебимости духа Бьякуи порой он был слишком непоколебим. Порой ему приходилось принимать тяжелые решения — и единожды их приняв, он не мог их переменить. И тогда Кутики Бьякуе, двадцать восьмому главе клана Кутики и капитану Шестого отряда, образцу твердости, благородства и верности идеалам требовался пинок.

Первый такой пинок в свое время он получил от рыжего и дурноватого заместителя синигами — и был благодарен. Второй пинок — он был сейчас, когда эта чертова адская бабочка села на палец капитана, не давая Бьякуе углубиться в себя, проанализировать чувства и эмоции, сравнить «за» и «против» — и прийти к выводу, что же правильнее: выдрать себе у судьбы кусок счастья, раз уж она вертит им перед твоим носом, или в очередной раз положить себя — и даже ее — на алтарь закона и благополучия Сэйрэйтэя. Эта чертова бабочка заставляла принять решение спонтанно, без тщательного взвешивания — здесь и сейчас.

Мысли мчались в голове, как если бы он был на поле боя — только там он был словно сторонним наблюдателем, бесстрастно отдавая беззвучные приказы своему мечу, а здесь он тонул в водовороте собственных чувств.

«... ты хочешь, чтобы она вернулась?»

Укитаке вызывают в Совет 46. И по голове его там гладить не станут. Он, Укитаке, зная это, пошел на все — ради него, ради нее — ради них. Имеет ли он право подвергать Укитаке-сэмпая такой опасности? Имеет ли он право пустить усилия Укитаке-сэмпая прахом? Хочет ли он, чтобы она вернулась? Хочет. ли он. чтобы она. вернулась. Да, черт побери!

- Да.



Укитакэ Дзюсиро:

Если бы не шум легкого ветерка, который подоспел как никогда кстати, Бьякуя мог бы услышать, как из груди сэмпая вырвался вздох облегчения. Напряжение, доселе сковывающее тело, медленно отступало, словно трус с поля боя, но новая волна пришла так быстро, что в горле мгновенно пересохло. А что если все его расчеты пойдут прахом? Что если Совет все запретит или, еще лучше, вовсе отправит Укитаке в «почетную отставку»? Страх маленькими иголками пробежался по спине и затерялся где-то в волосах, оставив после себя чувство беспомощности. Нет, Джоуширо боялся вовсе не за себя. Если все пойдет крахом – ему будет ужасно стыдно перед Бьякуей за подаренную раньше времени надежду. Какого это, быть так близко к самому дорогому и вновь упустить его из виду? Потерять спасительную нить. В худшем варианте, капитан оставит одних Шунсуя и Стефанию, которые были частью его жизни, его души, что, в общем-то, было вполне взаимно. Только сейчас мужчина понял, что лезвие, по которому он так смело ходил, оказалось куда острее, чем он думал и вот, его ноги уже не такие ловкие и оставляют после себя кровавый след.
Ощущение, что невидимые руки сдавили горло и перекрыли доступ к воздуху…капитан закашлялся, прикрыв рот рукой. Нет, не приступ, но еще немного и он придет в самый неподходящий момент. Сделав глубокий вдох, Укитаке взял себя в руки и поднял взгляд на безупречно голубое небо, где с минуту назад черные крылышки адской бабочки бесшумно трепыхались, а сейчас, принеся недобрую новость, исчезли.
-Где ты будешь ждать… или пойдешь со мной?, - конечно, в здание Совета 46 Бьякую не пустят, ведь его никто там не ждет, но, по крайней мере, так он быстрее узнает о решении, да и…стыдно признаться, сейчас Джоуширо просто нуждался в поддержке. Хотя с другой стороны, появление Бьякуи возле Совета 46 при решении вопроса о Хисане было не желательным, однако ведь всегда можно остановиться где-нибудь в стороне.



Кутики Бьякуя:

Он заметил страх, что вдруг наполнил сэмпая. Слишком хорошо и долго он знал Укитакэ, чтобы не заметить. Пусть прошло уже много лет, в течение которых они практически не пересекались, бывают моменты, когда прошедшие годы не значат ничего. Особенно для сэмпая. Он не забыл Хисану, не забыл их чувства друг к другу — и сейчас отчаянно хотел вернуть все на круги своя. Сэмпай, так же отлично зная Бьякую, как и тот, в свою очередь, знал Укитакэ, просто делал для гордеца-аристократа то, что тот никогда не сделал бы для себя сам. Кутики пока еще не пришел к выводу, хорошо или плохо такое насильственное вмешательство в его жизнь. Не в смысле последствий, а в смысле своеволия Укитаке. Но признаться, он и не хотел ни к какому выводу приходить — просто принять как данность и поблагодарить.

- Я пойду с вами, Укитаке-тайтё, — поддержать сейчас — всего лишь сотая часть того, что для него делает сэмпай. Он ужк взял себя в руки, голос зазвучал привычно отстраненно и прохладно. Да и вряд ли сейчас помогут какие бы т ни было эмоции — только холодная голова и взвешенные, выверенные шаги. Бьякуя спрятал дневник Хисаны за борт косодэ. — Я буду поблизости от Сэйдзётокёрин*.

Его туда не пустят. Да и не лучшая это мысль появляться перед Советом 46 без официального вызова. Бьякуя чтил и уважал решения Совета, принимая как данность их мудрость, признанную всеми, за которую эти сорок шесть синигами и были выбраны. Но это не значит, что он соглашался со всеми их решениями и принимал их душой. Он делал то, что обязан был — подчинялся законам, — но права иметь собственное мнение его никто не лишал. И он прекрасно понимал, что его решение без вызова — приглашением подобное не назовешь — явиться перед Сорока шестью может сыграть не лучшую роль. Однако они вполне могут посчитать нужным поговорить и с ним, Кутики Бьякуей.

Потому, оказавшись на территории, которую занимал комплекс Совета 46, он, пожелав Укитаке-тайтё удачи, отделился от него.

________
*The residencial district of the Central 46 is an enclave in Seireitei called Seijōtōkyorin (清浄塔居林, Tranquil Forest of Residential Towers) inside the Central 46 Compound. This enclave is forbidden for entry to anyone, regardless of their military or civilian status.



Укитакэ Дзюсиро:

Я расправляю крылья, приношу вам свет,
Я никогда не думал, что в этом ничего нет.
Я раздвигаю стены уже тысячи лет,
Я помогаю не верить в то, чего с роду нет.

От души немного отлегло, когда Бьякуя согласился пойти с Укитаке, а через некоторое время мужчина и вовсе взял себя в руки, сосредоточившись на предстоящем разговоре и обдумывая, что стоило говорить, а что нет. Он пытался предугадать вопросы, которые будут заданы и заранее продумать ответы, чтобы в неподходящий момент не сесть в лужу.
Капитан шел молча, но его лицо все же выдавало внутреннее напряжение. Как только впереди вырос Сэйдзётокёрин Укитаке вынул из-за оби занпакто и, несколько печально взглянув на свой меч, протянул его Кутики. Неприятное ощущение, словно от души отщипнули кусок, тут же мелкой, едва ощутимой дрожью пробежало по телу и затихло. Мужчине даже показалось, что он услышал детский плач.
-Мне все равно придется его сдать. Туда нельзя с оружием, - вверив Согье но Котовари в надежные руки, Джоуширо отправился на неравный бой за справедливость и милосердие.

***

Капитана не было довольно долго. Тени, отбрасываемые предметами, заметно удлинились, а небо окрасилось в цвета апельсина. Еще немного и солнце вовсе село бы, но, наконец, фигура в белом хаори показалась на горизонте. Джоуширо был откровенно удивлен столь быстро сменившимся временем суток, потому что там время пролетело, словно пущенная уверенной рукой стрела.
Мужчина нашел Бьякую довольно быстро по реяцу. Как Бьякуя и обещал, он был поблизости.
Когда Джоуширо уходил, он выглядел довольно бледным и уставшим, а сейчас и вовсе казалось, что капитан прямо сейчас свалится на землю поддавшись усталости, что всем весом навалилась на его плечи. Его походка была медленной и неуверенной, а губы намного бледнее, чем обычно.
-У меня две новости, хорошая и плохая. С какой начать?, - несмотря на замученный вид, его лицо было серьезным, но в глазах больше не было былого напряжения.



Кутики умел ждать. Умел, но не любил. Тем более ждать таких решений, тем более, когда от тебя ничего не зависит. Пожалуй, это было самым тяжелым — ждать без действия, полагаясь на других, а не на себя. Пусть даже ты этим другим доверяешь, как самому себе, такое ожидание гнетет и наматывает нервы на кулак.

Бьякуя не спеша ходил по району, занимаемому Советом сорока шести. Ходил бесцельно и бессмысленно, мыслями будучи только в одном месте — там, в мире живых, рядом с ней. Снег сминался под размеренным, степенным шагом, спокойный взгляд скользил по улицам, безразличное выражение лица скрывало эмоции, в нервы дрожали внутри грудной клетки.

Он не следил за временем — оно растянулось для него в бесконечную пытку бессилием и беспомощностью. Но внезапно все закончилось. Он ощутил рэяцу Укитакэ-тайтё, а вскоре увидел и его самого. И заспешил навстречу.

- Вам помочь? — первое, что спросил он при виде капитана. Он не бросался помогать — сам бы на месте сэмпая отринул любую помощь.

Взгляд серых глаз. Долгий, пронзительный и тяжелый. Со вдруг вспыхнувшей надеждой на дне. За время ожидания он заметно придушил в себе это окрыляющее чувство, что поднимает к небесам, а потом, не оправдавшись, швыряет вниз. Он сказал себе, что рассчитывать особо не на что. Совет сорока шести — не те, кто решит пойти на уступки исключительно за заслуги да преданную службу. И вот — две новости: плохая и хорошая.

- Давайте с плохой, — лицо и голос были спокойны, но взгляд — взгляд выдавал Кутики с головой.



Укитакэ Дзюсиро:

На секунду капитан прикрыл глаза, чтобы сосредоточиться, а заодно сделал жест рукой, позволяя Бьякуе понять, что с ним все в порядке и в помощи он не нуждается. Только в отдыхе, но это уже дело второстепенное. Сейчас нужно было донести до аристократа все то важное, что в течение нескольких часов происходило за непреступными стенами. Пусть капитан шестого отряда и не подавал виду, но Укитаке прекрасно понимал какого это, ждать столько времени в ожидании вердикта Совета 46, да еще и по такому вопросу, а главное, какого это когда ты не в состоянии повлиять на ход событий.
-Хорошо. Плохая новость. Хисана не может вернуться в Сейрейтей. Тут дело даже не в нашем законе, а в отсутствии возможности. Мы долго обсуждали этот вопрос, но увы, пока так. Я еще подумаю, что можно будет сделать, возможно, если мы найдем способ, нам удастся получить их одобрение, - именно в тот момент, когда мужчина договорил, пошел снег. Огромными хлопьями он падал, терялся в его волосах и исчезал на фоне белоснежного хаори. Укитаке даже выставил руку, чтобы поймать пару снежинок и посмотреть, как те растают от ее тепла. Казалось, погода чувствовала его настроение, а может, она и сама скучала по Хисане. Хорошо, что сейчас была зима, иначе окажись они под дождем, приятного было бы мало.
-Хорошая новость, - пауза была недолгой. Капитан поспешил, чтобы не дать Бьяуке успеть расстроиться, - нам разрешено общаться с ней на грунте. Единственное ограничение – напрямую нельзя рассказывать ей о прошлом, но если она будет спрашивать конкретные вещи, тогда можно напомнить, - Укитаке улыбнулся. Можно сказать, что это была большая победа в данной ситуации.
-Ты можешь пойти к ней даже прямо сейчас. Естественно, соблюдая все формальности, - едва заметно капитан поежился. Почему-то ему вдруг стало холодно. То ли от перемены погоды, то ли еще от чего. Он спрятал руки в рукава хаори, как будто бы те были теплой меховой муфтой.
-Но у меня такое ощущение, что как только Хисана тебя увидит, она и так все вспомнит, без напоминаний, ведь ты – часть ее души.



Кутики Бьякуя:

Бьякуе показалось, земля уходит у него из-под ног, а тиски, что сжимали грудную клетку с того момента, как он увидел Хисану в мире живых, наконец разжались. Ренджи тогда принес с грунта, казалось бы, беспечную новость, которая перевернула мир Бьякуи. Тогда он выронил кисть из ослабших вдруг пальцев. А потом приказал лейтенанту отвести его на грунт и показать эту самую девушку, что так похожа на Рукию. Ему тогда тоже показалось, что земля уходит из-под ног, но не было ощущения легкости — только вернулась несколько забывшаяся тяжесть в груди.

И вот сейчас... Он даже не рассчитывал на то, что Хисану можно будет забрать в Сэйрэйтэй. Он был совсем не ученый, но отлично знал, что нет таких средств, чтобы позволить смертному, не имеющему сильную рэяцу, пройти в Общество душ. А у Хисаны ее не было никогда. Но он мог беспрепятственно ее видеть... Мысли помчались, он быстро прикидывал все возможные варианты — как именно оставаться с ней подольше, как выкроить время и возможность снова дарить ей самого себя. Выходной. У него есть один выходной в неделю. Один день — это так мало. Но после стольких лет без нее — головокружительно много. И все равно мало... В груди сладко тянуло. Бьякуя прикрыл глаза. А когда открыл их, снова был спокоен. Тихим, умиротворенным спокойствием.

- Благодарю вас, Укитаке-сэмпай, — сдержанно сказал он. И на несколько секунд согнулся в поклоне на девяносто градусов.

- Я провожу вас до Угэндо, — предложил он, но отказаться от предложения, сделанного в свойственной Кутики марене, было невозможно.