воскресенье, 10 декабря 2017
фандом: ориджиналы
категория: слэш
рейтинг: PG-13
размер: макси
статус: в процессе
бета: Elke Maiou
Кофе исходил паром в большой глиняной кружке и изумительно пах. Вот так, если прикрыть глаза и сосредоточиться на этом аромате, на тепле солнечных лучей, что пробивались в щели между полосками жалюзи и разлинеили стол и лежащую на нем руку, как тетрадный лист, можно внушить себе, что все хорошо. За окном конец апреля, позднее утро, щебет птиц, кофе в чашке и, он был уверен, если покопаться в этих кухонных шкафчиках, то можно и булочку или крекеры к кофе найти. Хотя нет, после ночки все еще мутило, и мысль о булочке застряла где-то комом в горле, а расслабиться... расслабиться и вовсе не получалось.
Мартин поднял взгляд от кофе и скосил его на парня. Виктор стоял у кухонных шкафчиков, прижавшись к ним бедрами и скрестив ноги. Шкафчики были не самыми новыми. Да и в целом вся квартирка была явно бедновата по меркам Мартина. Судя по всему, владелец ее зарабатывает не так чтобы очень. А владелец этот молча курил и попивал свой кофе — точно такой же, как в чашке у Маккензи. Взгляд зацепился за длинные стройные ноги, почти не прикрытые рубашкой. Кто угодно спутал бы их с женскими. Из памяти, словно черт из табакерки, выпрыгнуло воспоминание о том, как эти ноги обхватывали его за талию — и он чуть ли не физически ощутил силу, с какой сжимали его стройные бедра. На загривке вздыбилось все, что оставила человеку эволюция.
— Я что, зря кофе варил? — Мартин поднял голову и посмотрел на совершенно спокойного, как это самое весеннее утро, парня. — Пей давай, авось жизнь перестанет казаться такой безнадежной.
читать дальше— Слушай, оденься нормально, а? — сначала голос его звучал требовательно, но к концу фразы Маккензи почти умолял. Он сам не знал, как так вышло — просто вдруг мелькнула не мысль, а всего лишь ее отголосок, что качание прав окончится указующим на дверь пальцем, а выходить в мир с таким состоянием души и тела Мартин был пока не готов. Тут... хоть кофе хороший.
Виктор посмотрел на него долгим внимательным взглядом, в глубине которого Маккензи рассмотрел укор. Но все же отставил чашку, докурив сигарету, затушил ее в пепельницу и ушел из кухни, оставив страдальца наедине со страданиями.
Как ни крути, этот Мартин был еще не худший вариант. Для натурала, поутру обнаружившего, что ночью он трахался с мужиком, держится он еще даже ничего, бодренько. Или скорее, вменяемо. За свою не то чтобы долгую жизнь он насмотрелся на такое количество различных гомофобов, что имел все основания ожидать от этого несчастливчика агрессии, волн ненависти и проклятий на свою голову. А нет, тот просто молча убивался над кофе. Виктору стало его чисто по-человечески жалко. Сначала отец с Сесилью, теперь вот пошатнувшиеся основы мироздания на похмельную голову — полоса чернее черного.
Когда Виктор вернулся на кухню, одет он был и в самом деле нормально. Торс с намеками на мускулатуру был обтянут черной майкой-боксеркой, на бедрах болтались потертые джинсы, а волосы были кое-как собраны в куцый хвостик. Он выглядел... как самый обычный пацан лет двадцати. Мартин издал едва различимый стон.
— Что? — Виктор возмущенно свел брови у переносицы, одновременно приподнимая правую. — Сейчас-то что не так?
— Ты мужик, — безнадежно и неизвестно зачем опять повторил Маккензи.
— Мы это уже выяснили, да.
Мартин тяжело вздохнул, пытаясь справиться с язвящим внутри грудной клетки раздражением — не то на этого трансвестита, не то на себя.
— Смирись уже наконец. — Виктор вернулся на свое место и, взяв чашку, сделал глоток терпкого кофе, вкусно пахнущего корицей. — Смотри, мир не перевернулся. Ты даже проснулся в целости и сохранности, и член у тебя на утро после мужеложства не отсох.
Маккензи поднял на него тяжелый взгляд.
— Вот только не надо убеждать меня, что это хорошо.
— То есть не хорошо, что член не отсох? — в голосе нежно искрился сарказм.
— Не передергивай! Ты прекрасно понял, о чем я.
— Да брось ты, один раз — не пидорас, — обнадеживающе сыронизовал паренек.
Мартин сжал ладонь, лежащую на столе, в кулак и разжал. На этом жесте Виктор немного напрягся и следом невольно выдохнул.
— Ты что, меня боишься? — от такого открытия у Мартина брови приподнялись.
— Ты здоровый парень, — на него указали чашкой, — так что это закономерно.
— Что, случалось огребать за приставания? — мстительно ухмыльнулся он, чувствуя, как злорадное удовлетворение бальзамом легло на душу.
— Вот не надо вот этого! — взгляд серых глаз впился в Мартина. — Я не спорю, среди нас есть и уроды, которые домогаются всех, кто им приглянется. Но разве вы, натуралы, так никогда не делаете? А есть тихие и спокойные ребята, никого не трогают.
— А ты из каких? — в голос прорвались агрессивные обвинительные нотки.
— Не надейся, что я тебя утешу. В «Лагуну» ты завалился уже в состоянии, близком к космическому экстазу. Мычал и требовал выпивки. Зацепился за столик и расшиб бы себе прекраснейшую свою физиономию, если бы я тебя не словил. За это ты, — рука с чашкой снова указала на Мартина, и указательный палец был обвиняюще направлен прямо Маккензи в лоб, — свинья, облапал меня за зад. А теперь ты сидишь передо мной с видом оскорбленной невинности.
Мартин сделал морду кирпичом и отпил кофе. Сказанное этим трапом ситуацию усугубляло, а из смягчающих у него только состояние алкогольного угара, что само по себе чести Маккензи не делало. Выпить он не гнушался, но всегда считал, что напиваться до состояния нестояния — как минимум, зазорно.
— Ты был в том платье? — Мартин неопределенно указал рукой в сторону спальни. Виктор кивнул. — Ну да, я думал, что ты девушка. Кто угодно бы подумал!
— Кто угодно знает, что «Лагуна» — гей-бар и треть девушек в нем — переодетые мужики. Слушай, парень, — Виктора начинали раздражать эти попытки спасти свой гетеросексуальный мирок, — не пытайся себя оправдать или перевесить вину на другого. Это именно ты вчера нажрался, это именно ты завалился на территорию геев, это именно ты полез лапать меня, а не наоборот. Ну, смирись уже. И выдохни. — Он заглянул в пустую чашку: — Еще кофе хочешь?
— Хочу, — как-то обиженно буркнул Маккензи.
— Вкусно? — усмехнулся Виктор.
— Вкусно, — согласился Мартин. А парень тем временем повернулся к мойке и принялся вымывать джезву.
Тема кофе разрядила обстановку, и Мартин, кажется, снова смог сделать глубокий вдох и распрямить плечи. Головная боль совсем сошла — за это, видимо, стоит благодарить кофе. И того, кто его заварил, шепнул внутренний голос. Он поднял взгляд от стола и посмотрел на трансвестита. Тот возился у плиты, постукивая кончиками пальцев по нержавеющей поверхности в ожидании. Вот он поднял руку, подхватил турку за ручку и приподнял над огнем. Подождал немного, опустил обратно, снова поднял спустя несколько секунд. Острые лопатки двигались в вырезе майки, плавно скользя под светлой кожей. Это было красиво. От этой мысли Мартин чуть не сплюнул в пустую чашку.
— Слушай, а как мы... ну... — он замялся в попытке преодолеть естественное противление своей натуры.
— Трахались? — не оборачиваясь подсказал Виктор.
— Д-да...
— Ну а как все люди трахаются?
— Я не о том! Ну, ты же... был... голый? — в голосе явно читалось недоверие, и Виктор усмехнулся газовой плите.
— Вот и я не знаю, как ты не заметил, что у девушки лишняя деталь между ног. Но тебе было норм, поверь. — Он обернулся через плечо и увидел, как Мартин горестно прижал ладонь к лицу. — Подай чашку, а?
Маккензи поднялся и протянул парню чашку, ловя себя на ощущении брезгливости, будто трансвестит этот болен заразной болезнью.
— Так как тебя зовут-то? По-нормальному.
На него глянули через плечо.
— Виктор, — и он тут же отвернулся, продолжая мыть чашку, теперь уже свою. Вытерев обе полотенцем, налил в них кофе и одну поставил перед гостем. Взял табуретку и сел с другой стороны стола. — Так как ты докатился до жизни такой? Что тебе Сесиль с отцом сделали, что ты так безнадежно нажрался?
Виктор получил еще один тяжелый взгляд, явно говорящий не лезть не в свое дело. В ответ на него он только чуть склонил голову к плечу. Мартин на секунду поджал губы, а затем потянулся за лежащими на столе сигаретами.
— А разве я вчера не рассказал?
— Ну, ты пытался. — Виктор наблюдал, как мужчина зажал сигарету губами и теперь прикуривал. — Но это больше походило на булькание и мычание вперемежку с «Не дождется!» и «Я имею право!» Я не очень понял, в чем проблема, если честно.
Он говорил спокойно и как-то... доверительно, что ли. Мартину вдруг показалось, что ему, в общем-то, можно и рассказать. Вчера, в любом случае, пытался. Кто он и откуда, этот парень не знает и никогда не узнает. А чуть позже он уйдет из этой квартиры, и больше они никогда друг друга не увидят. Синдром попутчика, не иначе. Он о таком читал. Единственная разница в том, что квартира — не купе и они никуда не едут. Летят. Он летит. В черную бездну отчаяния. От этой патетической мысли Мартин аж скривился. Снова крепко затянулся сигаретой и сделал большой глоток горячего кофе. На нёбе остался привкус корицы.
— Мне почти тридцать, а я еще не женат, — начал Мартин и замолчал, проворачивая чашку за край по часовой стрелке.
— Это определенно достижение, — вставил Виктор в этой паузе.
— Бл*дь!
— Молчу и слушаю! — вскинул руки парень, а следом закрыл обеими ладонями рот в знак гарантии молчания. Потянулся за сигаретами, зажал одну указательным и средним пальцами правой руки, закурил.
Мартин еще какое-то время молчал, глядя на эту руку. Красивая, ухоженная, с бесцветным лаком на аккуратных ногтях. У парня! Ну какого черта!
— Ты кем работаешь? — вместо рассказа вдруг спросил он.
— Художником-иллюстратором-фрилансером.
— Хорошо рисуешь, стало быть, — усмехнулся.
— Нормально, — Виктор вопросительно приподнял бровь — мол, к чему эти расспросы.
— Руки у тебя ухоженные больно, — пояснил Мартин. — Хорошо зарабатываешь?
— Когда как. На жизнь хватает. Так что там с Сесиль? — вернул он разговор обратно в русло.
— Да-а... Сесиль. — Маккензи глубоко затянулся. — Так вот. Я еще не женат. И не собираюсь, по большому счету. Но отец решил, раз я до сих пор не определился, то не буду возражать жениться на Сесиль Морган. Это дочь отцовского компаньона. Если я женюсь на ней, то вся контора будет моей. С точки зрения делового расчета он, конечно, прав...
— Но с точи зрения человека, ты не хочешь, — резюмировал Виктор в повисшей тишине. Мартин взглянул на него и кивнул. — И что, отец не понимает слова «нет»?
— Не понимает, — Мартин облокотился о стол и медленно поднес сигарету к губам. — Считает, он дал мне шанс самому определиться, но раз я до сих пор этого не сделал, то, стало быть, меня не убудет, если я женюсь по расчету.
— А что за бизнес у отца, что все так критично?
— У него... Э нет, не скажу. Это уже не твое дело.
Виктор пожал плечами.
— Ну а в чем проблема — найди девушку, скажи, что любишь ее. Повстречайся какое-то время, а потом скажи, что не срослось. Глядишь, за это время эту твою Сесиль выдадут замуж за кого-то еще. А чем она, кстати, тебе так не угодила?
— Она страшна. И плоская, как доска, — Мартин даже чуть скривился.
— Тоже мне проблема — это все решаемо, если есть деньги. А они, я так понимаю, есть? — Виктор скорее утверждал, чем спрашивал.
— Они-то есть. Но да, ты прав, это только часть проблемы. — Докурив, Мартин затушил сигарету в пепельницу и отпил кофе. — Она... плоская.
— Ты это уже говорил.
— Да нет, я не о размере груди. Она морально, в душе плоская. Примитивная, что ли. Хотя примитивной ее тоже не назвать — образование есть, увлекается верховой ездой и музыкой. Но это все не от нее идет — что полезно для образа, то и делает. — Мартин замолчал, а Виктор не перебивал, ожидая продолжения.
В общем-то, Сесиль была самой обычной девицей, обделенной всем, чем только природа может обделить. Лично Виктор таких людей за свою жизнь навидался. Как-то не везло ему на общение. Даже младшая сестра была такой... никакой, хотя сам брат вроде личностью вышел артистичной и талантливой.
— Вот ты, например, хоть и пи... — он резко замолчал, глотая слово, и кинул взгляд на Виктора. Ну-ну, говорило выражение лица того, — транс, а видно, что живой человек. Личность. Не знаю, как назвать. Внутри у тебя костяк есть. А у нее ничего нет. Она вся — из чужих мнений и модных тенденций. Ты не подумай, — вдруг спохватился Мартин, — это не комплимент! Ничего подобного — я лишь поясняю, чтобы ты понял.
— Да я понял, понял, — упокоили его. — Отец хочет обречь тебя на безрадостное существование с унылой женой. А кто мешает завести жену и ходить по любовницам? Заделать ей ребенка, как велит долг, и дальше жить в свое удовольствие? — вопрос был серьезный, без подвоха и второго дна. Словно бы они вместе пытались найти выход из ситуации.
— Думал я об этом. Но знаешь... как-то хочется счастья ведь. Нормальную семью, хорошую жену — ну, в перспективе. А вот такой шаг — это уже лет после сорока, когда все, и надежд нет, да и не надо оно, в общем-то.
Виктор молчал. Отпил кофе, поскреб аккуратными ноготками пробившуюся реденькую щетину на подбородке.
— Ну а если фиктивный брак? Типа ты уже женат, а потом развестись. Это как вариант идеи с найти девушку. Скажи отцу, что место-то занято.
— Вчера я ему сказал, что свободен, как ветер в поле, — с этого все и началось. Он же не идиот, поймет, что я увиливаю.
— Нда, неприятно ты попал.
— Самое поганое, что они с Морганом — это отец Сесиль — помолвку уже на июнь согласовали. То есть все, без вариантов. Все решено — а мне хоть на стенку лезь.
— Мне жаль, честно. Дурацкая ситуация. В какой-то мере я тебя понимаю — со слепыми родителями. Мать, я понимаю, отца поддерживает?
— Да, — кивнул Мартин. — Она всегда и во всем его поддерживает. А что у тебя с родителями? — с участием поинтересовался он.
Виктор удивился и вскинул бровь.
— А что у меня с родителями? Вернее, что может быть с родителями у гея-трансвестита? — он усмехнулся правым уголком губ. — Да-да, ты все правильно представил. Что-то невесело стало, да?
— Да оно и было невесело, — мрачно заметил Мартин.
— Ну, только тебе было. А теперь нам обоим.
Они рассмеялись.
@темы:
мои рассказики,
ориджиналы,
неисповедимые пути