извилины должны извиваться
фандом: ориджиналы
категория: слэш
жанры: романтика, юмор, психология, повседневность
рейтинг: PG-13
размер: макси
статус: в процессе
бета: Elke Maiou
— Что? — не выдержал Мартин на очередной долгий взгляд отца.
— Ничего, — Алан пожал плечами и снова принялся резать кусок бифштекса на тарелке, улыбаясь себе под нос.
Нахмурив брови, Маккензи вернулся к еде, пытаясь собрать на вилку овощи из соуса. Он все косился то на отца, то на мать, бывших сегодня какими-то подозрительными. Он замечал взгляды, которые Шарон кидала на мужа, словно пыталась тому что-то сказать.
— Да что случилось?! — наконец не выдержал Мартин, откладывая нож с вилкой и всем своим видом показывая, что к еде не вернется, пока не получит ответ. Он откинулся на спинку стула и ждал, положив ладони на стол.
читать дальше— Это у тебя надо спросить, — отрезая очередной кусок мяса, Алан поднял на сына взгляд.
— У меня?
— Алан, ну спроси же уже! — понизив голос, заговорщицки потребовала Шарон.
— О чем?! — потерял всякую выдержку Маккензи-младший.
Алан закатил глаза и вздохнул, опуская столовые приборы на тарелку.
— Маме кажется… — Он словил говорящий взгляд от Шарон. — Нам с мамой кажется, ты от нас что-то скрываешь.
— Э-э-э..? — Мартин тут же прикинулся лопухом, отлично поняв, к чему клонит родитель.
— Мартин, милый, — теперь карие глаза матери смотрели на него точно так же вкрадчиво и испытующе, как секунду назад на Алана, — скажи, у тебя появилась девушка?
Он подумал, что мама сейчас заерзает на стуле от нетерпения и любопытства. Долго выдохнув, молодой человек приподнял брови в немом «ну и ну», глядя в тарелку. Он пока не планировал рассказывать родителям про Викторию — только после «экзамена» в компании постоянных приятелей и приятельниц, которому еще только предстояло быть. Тест-драйв, как называл их общение трансвестит, затянулся и собирался продлиться до момента прояснения всех деталей легенды для «его девушки». Как оказалось, просчитать все мелочи в одиночку было делом за гранью добра и зла, и Виктор разнес его стройные выкладки рядом таких же стройных опровержений.
— Мартин?
— А, прости, — он поднял голову и взглянул на смотрящего прямо на него отца. Затем на ожидающую ответа мать. — Ну… мне кажется, называть ее моей девушкой еще рано, — начал он воздвигать оборонительный вал, оставляя себе путь к отступлению. — А откуда вы знаете?
— Мы не знаем, — пожал плечами Алан. И Мартин ощутил себя так, словно его обвели вокруг пальца. — Но мне радостно слышать, что у тебя кто-то появился, даже если ее «еще рано называть твоей девушкой».
— Почему вы спросили? — он чувствовал себя уязвленным. Отец действительно уел его, сыграв на сложившейся ситуации. Пусть вопрос в лоб задала Шарон, он был уверен, что именно Алан вменил ей, как и что стоит говорить. — Раз вы ничего не знаете.
— Ну, кое-что мы знаем. Например, что ты не ходишь на вечеринки уже несколько выходных подряд. Это Сесиль сказала, — пояснил Маккензи-старший на вопросительный взгляд сына. — Но вообще — это все мама, — он развел руками, отдавая дань чутью жены, — и ее интуиция. Дорогая, как ты тогда сказала? Мартин выглядит озадаченным, озабоченным и целеустремленным?
— Озадаченным, решительным и целеустремленным, — поправила мужа Шарон и назидательно качнула вилкой.
— И что — только поэтому? — Мартин удивленно моргнул.
— Ну, сынок, для вечно беспечного тебя, согласись, это уже немало. Тем более, принимая во внимание наш с тобою разговор.
Ну да, конечно, «мама». Мартин скептически смотрел на родителя и видел исключительно непробиваемое выражение на его лице. Тридцать лет адвокатской практики давали ему перед сыном непреодолимую фору.
— Сынок, так какая она?! — не вытерпела Шарон, подаваясь вперед. — Хорошенькая?
— Н-ну… — он снова глянул на отца и получил в ответ молчаливое «ну-ну, продолжай». Почесал шею. — Вообще — да. Очень.
Мартин не кривил душой. Спасибо Виктору, девушка из него получилась премиленькая, своеобразная и сообразительная. Кроме того, он умел готовить, варил отличный кофе и оказался лучшим психологом, чем все, кого Маккензи знал лично. Виктория могла бы стать джек-потом, если бы не была парнем. Он тяжело вздохнул.
— А фотографии есть? Только не говори мне, что ты ее ни разу не фотографировал!
— Не фотографировал, — изумленно качнул Мартин головой. Ему и в голову не пришло фотографировать переодетого парня. Вот если бы тот действительно был девушкой, он бы сделал фото-два еще в первый их выезд, в «Двери в Небеса», и потом любовался бы на снимки. Так что вопрос матери поставил его в тупик — в тупик понимания, что в норме за три недели он действительно должен был бы уже иметь в телефоне ее и, быть может, их совместные фотографии. — Виктория…
— О, так ее звать Виктория! Ох, извини, продолжай!
— Она скромная и стеснительная.
— Плохо получается на фото? — предположила Шарон.
— Да нет. Хотя не знаю. — Мартин вовремя сообразил, что в местах, где он действительно не знает, лучше ничего лишнего не придумывать. Викторию на фото он ни разу еще не видел, так что ратовать за ее фотогеничность как-то нерезонно. — Она смущалась, когда я хотел ее сфотографировать, так что я и не настаивал. — И наверное, пора бы сворачивать разговор, пока тот не зашел слишком далеко. — Но вам не кажется, что вы устроили мне чистой воды допрос? У нас с ней еще вообще ничего нет — рано, куда вы спешите!
— Ох, милый, ну нам же так интересно!
— А как вы познакомились? — вставил свой вопрос Алан. Он внимательно слушал сына и наблюдал за тем.
— О, случайно. Нелепо. — Мартин покусал губы, сжимая пальцы на вилке.
И в самом деле: случайней и нелепей и быть не могло. Только вот для родителей у него была припасена совсем другая история. Они с Виктором спорили чуть ли не до хрипоты над идеями их вымышленного знакомства, стремясь, чтобы оно выглядело максимально реалистично. Они вообще о многом спорили, сидя в приват-кабинете очередного из клубов, куда ходили каждые выходные — это были сразу и «свидания» для обоих, и тренировка духа для Маккензи, и отдых, и приятное времяпрепровождение, и тщательнейшая подготовка ко встрече с друзьями Мартина и, самое главное, его родителями.
Надо признать, удовольствия от этих «свиданий» мужчина получал куда больше, чем рассчитывал. Беседы с Викторией увлекали его. Они много смеялись — даже когда спорили и не могли прийти к единому мнению. Ситуация накалялась — и в итоге трансвестит отпускал какую-нибудь двусмысленную шуточку, меткий острый комментарий, чем всегда вызывал смех и разряжал обстановку. С ним Маккензи отдыхал. Действительно отдыхал, избавленный от необходимости лавировать между вниманием влиятельных невест к свободному и завидному кавалеру, поддерживать тон беседы и шуток, даже если тебе не очень-то интересно, следить за языком и, не приведи Господь, терпеть в компании кого-то из тех, кого терпеть не можешь. Так что на всех этих четырех «свиданиях», между которыми как-то совершенно незаметно пролетели три недели мая и не за горами был июнь, Мартин хорошо проводил время — даже лучше, чем просто хорошо.
— Я на машине облил ее водой из лужи. Окатил почти с головы до ног, — поведал он совместно выработанную ложь.
— Ма-а-а-арти-и-ин! — возмущенно протянула Шарон, невольно качнувшись назад. Она в красках представила произошедшее — и бедняжечку, промокшую насквозь. — Мало того, что и так дожди зарядили, еще и ты!
— Да знаю-знаю, — буркнул он в ответ. Чувствовать свою вину за то, чего не делал, было странно. Словно ссадил обо что-то кожу, и теперь ее неприятно жжет. В теории, когда они только выбирали версию поадекватней, это выглядело не так… катастрофично.
— Я бы после такого с тобой вообще разговаривать не захотела! — заявила мать.
— Ну, я выскочил из машины, извинялся! — принялся оправдываться он. В таких деталях они с Виктором все это не обсуждали, так что приходилось импровизировать, воображая себя свиньей. — Отдал ей свой пиджак. Предложил купить ей платье. Она, конечно, отказалась. Так что мне пришлось везти ее домой.
— Ну, ты мог просто оплатить ей такси, — резонно заметил в основном молчащий Алан.
— А не захотел.
— Хм, вот как, — перехватила инициативу разговора их Шарон. — Так она тебе с первого взгляда понравилась? Расскажи про нее. Какая она?
Горошины упали с вилки.
— А что рассказать?
О, рассказать он мог многое. Свое мнение Мартин о Викторе уже составил, и, в общем-то, ему было, что сказать. Но это все было не то, что требовалось здесь и сейчас. Это было мнение о парне. О трансвестите. О том, кто согласился помочь. Кто поил его кофе и с кем он переспал. Виктория отстояла от всего этого. Она была классная, красивая, соблазнительная — но это был образ. Сквозь Викторию он очень четко мог рассмотреть Виктора, о котором рассказывать родителям было дико, неуместно и категорически невозможно.
— Ну, как выглядит? Кем работает? Чем занимается?
— Выглядит… Ну… Роста выше среднего, наверное. Я не очень-то разбираюсь.
— Выше Сесиль, ниже?
Мартин скривился.
— Выше. Темные волосы ниже плеч, серые глаза. Она стройная, тоненькая даже скорее. У нее потрясающие ноги.
— Надо же… Ты же говорил, она скромная.
— Голени, папа, и щиколотки! — нашелся Мартин. И мысленно порадовался, что не приходится врать. Что бедра, что коленки, что икры с лодыжками — на все это, затянутое в полупрозрачные чулочки, можно смотреть вечно. Чтоб тебя, Виктор!
— А, вот оно как.
— А работает она библиотекарем. И любит рисовать и надеется, что в этом году сможет поступить в университет на «Рисунок и живопись».
Сначала Мартин хотел, чтобы Виктория «училась» в каком-нибудь приличном вузе и собиралась после окончания писать магистерскую. Например, что-нибудь связанное с той же юриспруденцией, или экономикой, или медициной. Что-то такое, что котируется в его кругу и безоговорочно вызовет одобрение у родителей. Но Виктор покрутил пальцем у виска. Сдурел, что ли, укорил он. Представь, меня кто-нибудь спросит что-то о профессии — мне что, мычать в ответ или прикидываться глухонемым? Идею выкинули в утиль. Решили брать за основу то, в чем Виктор разбирается хорошо: рисование и живопись. Можно быть художником-фрилансером, как оно и есть, и можно сказать, что Мартина зацепили работы, выложенные Камински в творческих сообществах, и он, в свою очередь, написал, чтобы познакомиться. И, в общем-то, все было очень реалистично — потому что подобным образом Виктор нашел себе не одного знакомого. Проблема была в другом: аккаунты были зарегистрированы на Виктора Камински, а не на Викторию. И на этом отличная идея потерпела крах. Где-то на четвертом мохито после очередной не выдержавшей логического анализа попытки у них родилась идея с библиотекаршей и планами на поступление.
— Как это мило! Девушка-художница. Ты же помнишь, Алан, я тоже любила рисовать, — мечтательно подняла глаза к потолку Шарон.
— Конечно. И зря забросила, я считаю, — Маккензи-старший всегда отлично знал, что, кому и когда сказать. В этом Мартину до него еще было расти и расти.
— А сколько ей лет, милый?
— Двадцать два.
— Она где-то училась?
— Да, закончила художественный колледж. Лелеет мечту совмещать работу и любимое занятие.
— Ох, несомненно, это было бы чудесно! Посмотри на папу — какое удовольствие он получает от работы! — Шарон влюбленно посмотрела на мужа, чуть не захлопав ресницами.
А Мартин подумал, что ему чертовски повезло получить у отца отсрочку, иначе бы он точно сдох, доведись ему жить с женщиной, не испытывая к ней того же, что Алан испытывает к матери. И наоборот: взаимности тоже хотелось. Душевного тепла, вот этих взглядов и улыбок, которые проскальзывают между родителями. Как искра, как разряд. Разве сможет он когда-нибудь смотреть подобным образом на Сесиль Морган? Господи, да исключено!
— Так она тебе нравится?
Вопрос, который, он надеялся, у него получилось замять. Ан нет, Шарон в стремлении удовлетворить свое любопытство не забывала ни об одной детали.
— Ну, я не знаю…
— Сын, ты встречаешься с девушкой. И ты не знаешь, нравится ли она тебе? — Алан двумя пальцами за оправу поправил очки, критично глядя на Мартина.
— Я с ней еще не встречаюсь! У нас с ней еще ничего нет.
Маккензи-старший внимательно смотрел на сына.
Сжав пальцы на салфетке, Мартин решился:
— Да. — Помолчал, сообразил, что надо сказать что-то еще, чтобы не выглядеть в глазах родителей тридцатилетним старшеклассником. — Виктория очень… приятная. Не знаю, тут дело даже не во внешности, хотя она и симпатичная. Тут дело в том, отец, что она — личность. Если ты понимаешь, о чем я.
— Понимаю, — кивнул Алан. Помолчал. Потянулся за колокольчиком. — Агнесс, подайте нам, пожалуйста, кофе, — попросил он появившуюся на зов прислугу. — Передайте Джону, бифштекс был выше всяких похвал. — И когда женщина ушла, обратился уже к сыну: — Мартин, мы с мамой очень хотим, чтобы ты был счастлив.
категория: слэш
жанры: романтика, юмор, психология, повседневность
рейтинг: PG-13
размер: макси
статус: в процессе
бета: Elke Maiou
— Что? — не выдержал Мартин на очередной долгий взгляд отца.
— Ничего, — Алан пожал плечами и снова принялся резать кусок бифштекса на тарелке, улыбаясь себе под нос.
Нахмурив брови, Маккензи вернулся к еде, пытаясь собрать на вилку овощи из соуса. Он все косился то на отца, то на мать, бывших сегодня какими-то подозрительными. Он замечал взгляды, которые Шарон кидала на мужа, словно пыталась тому что-то сказать.
— Да что случилось?! — наконец не выдержал Мартин, откладывая нож с вилкой и всем своим видом показывая, что к еде не вернется, пока не получит ответ. Он откинулся на спинку стула и ждал, положив ладони на стол.
читать дальше— Это у тебя надо спросить, — отрезая очередной кусок мяса, Алан поднял на сына взгляд.
— У меня?
— Алан, ну спроси же уже! — понизив голос, заговорщицки потребовала Шарон.
— О чем?! — потерял всякую выдержку Маккензи-младший.
Алан закатил глаза и вздохнул, опуская столовые приборы на тарелку.
— Маме кажется… — Он словил говорящий взгляд от Шарон. — Нам с мамой кажется, ты от нас что-то скрываешь.
— Э-э-э..? — Мартин тут же прикинулся лопухом, отлично поняв, к чему клонит родитель.
— Мартин, милый, — теперь карие глаза матери смотрели на него точно так же вкрадчиво и испытующе, как секунду назад на Алана, — скажи, у тебя появилась девушка?
Он подумал, что мама сейчас заерзает на стуле от нетерпения и любопытства. Долго выдохнув, молодой человек приподнял брови в немом «ну и ну», глядя в тарелку. Он пока не планировал рассказывать родителям про Викторию — только после «экзамена» в компании постоянных приятелей и приятельниц, которому еще только предстояло быть. Тест-драйв, как называл их общение трансвестит, затянулся и собирался продлиться до момента прояснения всех деталей легенды для «его девушки». Как оказалось, просчитать все мелочи в одиночку было делом за гранью добра и зла, и Виктор разнес его стройные выкладки рядом таких же стройных опровержений.
— Мартин?
— А, прости, — он поднял голову и взглянул на смотрящего прямо на него отца. Затем на ожидающую ответа мать. — Ну… мне кажется, называть ее моей девушкой еще рано, — начал он воздвигать оборонительный вал, оставляя себе путь к отступлению. — А откуда вы знаете?
— Мы не знаем, — пожал плечами Алан. И Мартин ощутил себя так, словно его обвели вокруг пальца. — Но мне радостно слышать, что у тебя кто-то появился, даже если ее «еще рано называть твоей девушкой».
— Почему вы спросили? — он чувствовал себя уязвленным. Отец действительно уел его, сыграв на сложившейся ситуации. Пусть вопрос в лоб задала Шарон, он был уверен, что именно Алан вменил ей, как и что стоит говорить. — Раз вы ничего не знаете.
— Ну, кое-что мы знаем. Например, что ты не ходишь на вечеринки уже несколько выходных подряд. Это Сесиль сказала, — пояснил Маккензи-старший на вопросительный взгляд сына. — Но вообще — это все мама, — он развел руками, отдавая дань чутью жены, — и ее интуиция. Дорогая, как ты тогда сказала? Мартин выглядит озадаченным, озабоченным и целеустремленным?
— Озадаченным, решительным и целеустремленным, — поправила мужа Шарон и назидательно качнула вилкой.
— И что — только поэтому? — Мартин удивленно моргнул.
— Ну, сынок, для вечно беспечного тебя, согласись, это уже немало. Тем более, принимая во внимание наш с тобою разговор.
Ну да, конечно, «мама». Мартин скептически смотрел на родителя и видел исключительно непробиваемое выражение на его лице. Тридцать лет адвокатской практики давали ему перед сыном непреодолимую фору.
— Сынок, так какая она?! — не вытерпела Шарон, подаваясь вперед. — Хорошенькая?
— Н-ну… — он снова глянул на отца и получил в ответ молчаливое «ну-ну, продолжай». Почесал шею. — Вообще — да. Очень.
Мартин не кривил душой. Спасибо Виктору, девушка из него получилась премиленькая, своеобразная и сообразительная. Кроме того, он умел готовить, варил отличный кофе и оказался лучшим психологом, чем все, кого Маккензи знал лично. Виктория могла бы стать джек-потом, если бы не была парнем. Он тяжело вздохнул.
— А фотографии есть? Только не говори мне, что ты ее ни разу не фотографировал!
— Не фотографировал, — изумленно качнул Мартин головой. Ему и в голову не пришло фотографировать переодетого парня. Вот если бы тот действительно был девушкой, он бы сделал фото-два еще в первый их выезд, в «Двери в Небеса», и потом любовался бы на снимки. Так что вопрос матери поставил его в тупик — в тупик понимания, что в норме за три недели он действительно должен был бы уже иметь в телефоне ее и, быть может, их совместные фотографии. — Виктория…
— О, так ее звать Виктория! Ох, извини, продолжай!
— Она скромная и стеснительная.
— Плохо получается на фото? — предположила Шарон.
— Да нет. Хотя не знаю. — Мартин вовремя сообразил, что в местах, где он действительно не знает, лучше ничего лишнего не придумывать. Викторию на фото он ни разу еще не видел, так что ратовать за ее фотогеничность как-то нерезонно. — Она смущалась, когда я хотел ее сфотографировать, так что я и не настаивал. — И наверное, пора бы сворачивать разговор, пока тот не зашел слишком далеко. — Но вам не кажется, что вы устроили мне чистой воды допрос? У нас с ней еще вообще ничего нет — рано, куда вы спешите!
— Ох, милый, ну нам же так интересно!
— А как вы познакомились? — вставил свой вопрос Алан. Он внимательно слушал сына и наблюдал за тем.
— О, случайно. Нелепо. — Мартин покусал губы, сжимая пальцы на вилке.
И в самом деле: случайней и нелепей и быть не могло. Только вот для родителей у него была припасена совсем другая история. Они с Виктором спорили чуть ли не до хрипоты над идеями их вымышленного знакомства, стремясь, чтобы оно выглядело максимально реалистично. Они вообще о многом спорили, сидя в приват-кабинете очередного из клубов, куда ходили каждые выходные — это были сразу и «свидания» для обоих, и тренировка духа для Маккензи, и отдых, и приятное времяпрепровождение, и тщательнейшая подготовка ко встрече с друзьями Мартина и, самое главное, его родителями.
Надо признать, удовольствия от этих «свиданий» мужчина получал куда больше, чем рассчитывал. Беседы с Викторией увлекали его. Они много смеялись — даже когда спорили и не могли прийти к единому мнению. Ситуация накалялась — и в итоге трансвестит отпускал какую-нибудь двусмысленную шуточку, меткий острый комментарий, чем всегда вызывал смех и разряжал обстановку. С ним Маккензи отдыхал. Действительно отдыхал, избавленный от необходимости лавировать между вниманием влиятельных невест к свободному и завидному кавалеру, поддерживать тон беседы и шуток, даже если тебе не очень-то интересно, следить за языком и, не приведи Господь, терпеть в компании кого-то из тех, кого терпеть не можешь. Так что на всех этих четырех «свиданиях», между которыми как-то совершенно незаметно пролетели три недели мая и не за горами был июнь, Мартин хорошо проводил время — даже лучше, чем просто хорошо.
— Я на машине облил ее водой из лужи. Окатил почти с головы до ног, — поведал он совместно выработанную ложь.
— Ма-а-а-арти-и-ин! — возмущенно протянула Шарон, невольно качнувшись назад. Она в красках представила произошедшее — и бедняжечку, промокшую насквозь. — Мало того, что и так дожди зарядили, еще и ты!
— Да знаю-знаю, — буркнул он в ответ. Чувствовать свою вину за то, чего не делал, было странно. Словно ссадил обо что-то кожу, и теперь ее неприятно жжет. В теории, когда они только выбирали версию поадекватней, это выглядело не так… катастрофично.
— Я бы после такого с тобой вообще разговаривать не захотела! — заявила мать.
— Ну, я выскочил из машины, извинялся! — принялся оправдываться он. В таких деталях они с Виктором все это не обсуждали, так что приходилось импровизировать, воображая себя свиньей. — Отдал ей свой пиджак. Предложил купить ей платье. Она, конечно, отказалась. Так что мне пришлось везти ее домой.
— Ну, ты мог просто оплатить ей такси, — резонно заметил в основном молчащий Алан.
— А не захотел.
— Хм, вот как, — перехватила инициативу разговора их Шарон. — Так она тебе с первого взгляда понравилась? Расскажи про нее. Какая она?
Горошины упали с вилки.
— А что рассказать?
О, рассказать он мог многое. Свое мнение Мартин о Викторе уже составил, и, в общем-то, ему было, что сказать. Но это все было не то, что требовалось здесь и сейчас. Это было мнение о парне. О трансвестите. О том, кто согласился помочь. Кто поил его кофе и с кем он переспал. Виктория отстояла от всего этого. Она была классная, красивая, соблазнительная — но это был образ. Сквозь Викторию он очень четко мог рассмотреть Виктора, о котором рассказывать родителям было дико, неуместно и категорически невозможно.
— Ну, как выглядит? Кем работает? Чем занимается?
— Выглядит… Ну… Роста выше среднего, наверное. Я не очень-то разбираюсь.
— Выше Сесиль, ниже?
Мартин скривился.
— Выше. Темные волосы ниже плеч, серые глаза. Она стройная, тоненькая даже скорее. У нее потрясающие ноги.
— Надо же… Ты же говорил, она скромная.
— Голени, папа, и щиколотки! — нашелся Мартин. И мысленно порадовался, что не приходится врать. Что бедра, что коленки, что икры с лодыжками — на все это, затянутое в полупрозрачные чулочки, можно смотреть вечно. Чтоб тебя, Виктор!
— А, вот оно как.
— А работает она библиотекарем. И любит рисовать и надеется, что в этом году сможет поступить в университет на «Рисунок и живопись».
Сначала Мартин хотел, чтобы Виктория «училась» в каком-нибудь приличном вузе и собиралась после окончания писать магистерскую. Например, что-нибудь связанное с той же юриспруденцией, или экономикой, или медициной. Что-то такое, что котируется в его кругу и безоговорочно вызовет одобрение у родителей. Но Виктор покрутил пальцем у виска. Сдурел, что ли, укорил он. Представь, меня кто-нибудь спросит что-то о профессии — мне что, мычать в ответ или прикидываться глухонемым? Идею выкинули в утиль. Решили брать за основу то, в чем Виктор разбирается хорошо: рисование и живопись. Можно быть художником-фрилансером, как оно и есть, и можно сказать, что Мартина зацепили работы, выложенные Камински в творческих сообществах, и он, в свою очередь, написал, чтобы познакомиться. И, в общем-то, все было очень реалистично — потому что подобным образом Виктор нашел себе не одного знакомого. Проблема была в другом: аккаунты были зарегистрированы на Виктора Камински, а не на Викторию. И на этом отличная идея потерпела крах. Где-то на четвертом мохито после очередной не выдержавшей логического анализа попытки у них родилась идея с библиотекаршей и планами на поступление.
— Как это мило! Девушка-художница. Ты же помнишь, Алан, я тоже любила рисовать, — мечтательно подняла глаза к потолку Шарон.
— Конечно. И зря забросила, я считаю, — Маккензи-старший всегда отлично знал, что, кому и когда сказать. В этом Мартину до него еще было расти и расти.
— А сколько ей лет, милый?
— Двадцать два.
— Она где-то училась?
— Да, закончила художественный колледж. Лелеет мечту совмещать работу и любимое занятие.
— Ох, несомненно, это было бы чудесно! Посмотри на папу — какое удовольствие он получает от работы! — Шарон влюбленно посмотрела на мужа, чуть не захлопав ресницами.
А Мартин подумал, что ему чертовски повезло получить у отца отсрочку, иначе бы он точно сдох, доведись ему жить с женщиной, не испытывая к ней того же, что Алан испытывает к матери. И наоборот: взаимности тоже хотелось. Душевного тепла, вот этих взглядов и улыбок, которые проскальзывают между родителями. Как искра, как разряд. Разве сможет он когда-нибудь смотреть подобным образом на Сесиль Морган? Господи, да исключено!
— Так она тебе нравится?
Вопрос, который, он надеялся, у него получилось замять. Ан нет, Шарон в стремлении удовлетворить свое любопытство не забывала ни об одной детали.
— Ну, я не знаю…
— Сын, ты встречаешься с девушкой. И ты не знаешь, нравится ли она тебе? — Алан двумя пальцами за оправу поправил очки, критично глядя на Мартина.
— Я с ней еще не встречаюсь! У нас с ней еще ничего нет.
Маккензи-старший внимательно смотрел на сына.
Сжав пальцы на салфетке, Мартин решился:
— Да. — Помолчал, сообразил, что надо сказать что-то еще, чтобы не выглядеть в глазах родителей тридцатилетним старшеклассником. — Виктория очень… приятная. Не знаю, тут дело даже не во внешности, хотя она и симпатичная. Тут дело в том, отец, что она — личность. Если ты понимаешь, о чем я.
— Понимаю, — кивнул Алан. Помолчал. Потянулся за колокольчиком. — Агнесс, подайте нам, пожалуйста, кофе, — попросил он появившуюся на зов прислугу. — Передайте Джону, бифштекс был выше всяких похвал. — И когда женщина ушла, обратился уже к сыну: — Мартин, мы с мамой очень хотим, чтобы ты был счастлив.
@темы: мои рассказики, ориджиналы, неисповедимые пути