фэндом: ориджинал
тип: джен
тэги: научная фантастика, от первого лица, философия, дружба
рейтинг: G
размер: мини
статус: завершен
Когда мы были детьми, мы хотели достать до звезд руками. Ты ведь помнишь, да? Бесконечное чернильное небо с рассыпанными по нему искрами. Мы лежали на крыше домика моего дяди, еще теплой после жаркого летнего дня, и смотрели на недосягаемые сокровища космоса. Там, в прозрачной дали, разрезали пространства, которые сложно себе представить, оснащенные ВАРП-двигателями корабли косморазведки. Уже тогда мы знали, кем станем, когда придет время.
читать дальшеКогда мы были детьми, мы хотели, чтобы весь мир был нашим. И он был. Ветви старого дуба стали нашим домом. Мой дядя помог нам поднять на него доски и сколотить высоко над землей этакий скворечник, куда мы перетащили старый матрас с одеялом. Я до сих пор помню, как под весом тела качалась веревочная лестница, по которой мы взбирались в наш «дом». В нем мы спали теплыми летними ночами, в дожди пили чай с корицей, который заваривала тетя Римма, в сухие ясные дни можно было залезть на самую макушку дуба и обозревать клочок земли, что ревностно оберегали власти от натиска цивилизации. Помнишь, Славка? С севера на запад тянулся город, который вырисовывался на фоне рыже-алого заката четкими линиями небоскребов, а в знойные полдни дрожал миражом в разогретом воздухе. На юге поднимались массивные корпуса атомной станции и до слез в глазах блестели на солнце воды водохранилища. А на востоке был космодром, с которого стартовали к неизведанным планетам корабли той самой косморазведки.
Когда мы были подростками, мы хотели умереть ради человечества. Мы были героями и не боялись смерти, какой бы она ни была. Мы видели в своих фантазиях неизвестные миры, полные явных и тайных опасностей, иных, ни на что не похожих растений и животных, может быть, даже новые цивилизации. Мы грезили приключениями и славой, которая несомненно к нам придет — как она пришла к капитанам Кирину и Метеору. Грезили, проходя мимо памятника им на территории кампуса аэрокосмической академии; грезили, засыпая на лекциях; грезили, исходя семью потами на тренажерах-экзоброне. И на каникулах, уезжая к синему-синему морю в белых барашках пены, покрываясь бронзовым загаром и стряхивая с влажной кожи налипший песок, мы тоже грезили подвигами ради человечества, которому стало тесно на маленькой и уставшей Земле.
Когда мы надели черную форму космической разведки с двумя серебряными звездами на шевроне, мы хотели зажать весь мир в кулак. Мы стали лучшими, элитой из элит, теми, кто идет впереди, позволяя другим жить. Мы стали теми, кто прокладывает путь ценой собственного пота, собственных нервов, крови — жизни, в конце концов. Самоотверженные безумцы — на нас смотрели с уважением и грустью, нам отдавали честь, когда «Белый сокол», ревя двигателями, взлетал с космодрома. Дети рисовали нас на своих рисунках.
Когда мы ступали на поверхность каждого нового мира, мы хотели вернуться домой. Романтика космических приключений прошла после первой разведки, в которой чуждая нам планета убила трех наших однокурсников. Тихо, без единого лишнего звука, словно стерла со своей поверхности, оставив в воспоминаниях лишь их размытые силуэты и фонтаны крови. В прозрачной, звенящей тишине. Тогда же умер наш героизм. Мы поняли, что мы люди — простые люди, которые мечтали о большем, чем все остальные. Мы почти смогли достать до звезд руками, Славка, но за то мы заплатили сединой на висках в двадцать пять лет.
Когда под твоими ногами расступилась земля и тебя в прямом смысле слова сожрал Полифем, я хотел умереть вместе с тобой. И не рассказывать Жанне о том, как мне не хватило буквально нескольких сантиметров — или мгновения, — чтобы схватить тебя за руку. Не видеть глаз женщины, которая в свои двадцать семь скрывала проседь под краской для волос. Не видеть, как подрагивают ее пальцы на светлой макушке твоего сына. Она, несомненно, знала, что рано или поздно это случится: я приду к вам в дом — или, может, простая похоронка в конверте с логотипом Министерства Космического Развития — и расскажу о смерти ее мужа. Знала, но отчаянно надеялась, что это случится позже, когда-нибудь, но обязательно не «сейчас». Я толком так и не смог перед ней извиниться — словно кто-то мне сдавливал горло. Но она поняла — она у тебя умная и сильная. Сильнее нас с тобою вместе взятых.
Ладно. Я пойду. А ты давай, будь здоров. Оставлю эти хризантемы здесь, тебе. У этого скромного надгробного камня над пустой могилой. Ты остался там, на Полифеме, странной планете, которая сама по себе живой организм. Тут — только место, галочка для совести, плита с именем, фамилией и датами. Чтобы можно было прийти, оставить цветы и поговорить с тобой, каким ты остался в нашей памяти. Жанна сказала, в следующем году она привезет к тебе Валерку. Ему будет пять. Он славный мальчишка, на тебя похож. Жанка надеется, он не пойдет в косморазведку, когда вырастет. По крайней мере, я сделаю все, чтобы у него даже такого желания не возникло. Все, бывай. Поеду менять фильтр в искусственных легких да на калибровку протеза — что-то начал он у меня барахлить.
@темы:
ориджиналы,
мои расскзики