извилины должны извиваться
1. Название:
Moshi-moshi?
2. Примерное время:
вне времени и пространства.
3. Действующие лица:
Kuchiki Hisana, Kuchiki Byakuya.
4. Тип отыгрыша:
слайс-оф-лайф, комедия, немного апокалипсис.
5. Краткое описание:
Мир. Реальный мир. Никаких синигами, пустых и реяцу. Зато есть Кутики Бьякуя и Кутики Хисана. И пятая годовщина семейной жизни.
Альтернатива.
6. Рейтинг:
G.
7. Предупреждения:
—
отыгрыш
Хисана:
Этот вечер они всегда проводили вместе. Отключив телефоны, отложив все дела на потом. Их маленькая личная традиция, вот уже пятый год подряд. Отмечать годовщину их встречи. Как-то уж так сложилось. И традицию было бы нарушать негоже, но сначала Хисана планировала пройтись по магазинам и выбрать подходящий наряд, а ещё подарок ему, согласившись на предложение Бьякуи - приготовить ей сюрприз, о котором он вещал с таким загадочным видом, что впору было только удивляться. И, поцеловав мужа в щеку на прощание, вышла из дома, обозначив:
- Звони, если понадобится помощь, - лукаво подмигнула, словно догадываясь, что помощь понадобится - и не раз. Обычно, в прогулках её сопровождала Майя или Инуси, её лучшие подруги, но сегодня она решила всё-таки отправиться сама. Ясная солнечная погода - на небе ни тучки, погожий летний день. Их дом стоял у озера, оттого здесь всегда было свежо, даже в самый разгар лета. Обычно, в город Хисану отвозил Бьякуя, но сегодня по понятным причинам она взяла такси, и теперь прижималась щекой к стеклу, любуясь изумрудной зеленью листвы и отмечая, что надо бы заказать в "Аойю" партию орхидей, слишком уж быстро их почему-то раскупают. Неужели мода изменилась? Тогда следует пролистать цветочные журналы, просмотреть, что сейчас предпочитают садить и выращивать.
Из машины она вышла в центре, направившись в излюбленный магазин, размышляя, что преподнести мужу в подарок в этом году. В прошлом она подарила прекрасную кисть и тушь, в позапрошлом остановилась на дайсё, откованной на Окинаве её дедом, до этого весьма изысканные запонки и витую цепочку с подвеской-солнцем, близнец которой, с луной, сейчас находился при ней. Повременив некоторое время, она зашла в магазинчик, где продавались всяческие канцелярские товары и книги, подумывая о том, чтоб подарить супругу нотную тетрадь. Красивую, в темном кожаном переплете, в которую он сможет набело перенести свои сочинения. Но кроме тетради необходимо было выбрать что-то ещё. Может, книгу о музыке? Или коллекционный том о современном оружии? Хисана медленно бродила меж стеллажей, разглядывая представленное там и пытаясь почувствовать вещь, которая придется Бьякуе по сердцу. Обычно, это удавалось весьма неплохо, но сегодня она слишком волновалась - не случится ли чего дома?..
Бьякуя:
В этот вечер они всегда оставались дома, только вдвоем. Никаких телефонов, друзей или дел. Только они — и пусть весь мир подождет.
Для него этот день был особенным. Пусть познакомились они заметно раньше и жить вместе начали еще до свадьбы, но именно день, когда он надел ей на палец обручальное кольцо, стал для него вехой в жизни. Возможно, он был старомоден. А возможно, день официального начала их семейной жизни просто вобрал в себя всю его потребность быть рядом с ней и стал своего рода символом их совместного бытия. На самом деле, таким мог стать какой угодно день — просто так случилось, что в этот у них была свадьба. Да, человеческие отношения такие же запутанные, как и ход человеческой мысли, поэтому Бьякуя порой предпочитал не задумываться о скрытых мотивах, живущих в его подсознании, и не искать не видимые на первый взгляд связи — он просто наслаждался тем, что у него было. Вернее, той, кто у него был.
А она, с самого утра порхая по дому, как птичка, на данный момент наконец упорхнула по магазинам. Итого, у него было часов пять, чтобы реализовать свою задумку. Надо признаться, Бьякуя вполне осознавал, какой ненормальный подвиг он собирается совершить. Но наблюдая за Хисаной на кухне, он всякий раз убеждался в том, как же это легко — готовить. Да, он не умеет — но ведь это совершенно не повод, чтобы у него ничего не получилось. В конце концов, он рассекает мечом скрученную рулоном циновку ничем не хуже — если даже не лучше, — чем Хисана рассекает дайкон кухонным ножом. И потом, они все время заказывают что-то в ресторане — настало время для домашней кухни. Но не Хисане же — милой, славной, нежной, с улыбкой, от которой под ложечкой делается тепло и щекотно, с непослушной прядкой волос, что постоянно выбивается из прически, его любимой и единственной Хисане — стоять у плиты.
Оттого, как только такси, в котором она уехала, скрылось за поворотом, он кинулся в библиотеку, снял с полки замаскированную поваренную книгу, из которой торчали стикеры всех цветов. Надо сказать, Бьякуя к праздничному ужину подошел со всем тщанием дотошного педанта. Он долго и упорно выбирал блюда, пока наконец не решил, что же он приготовит. Многим рецептам пришлось сказать «нет» уже из-за того, что они изобиловали совершенно ему не известными словами — например, «панировка» или «льезон», — отчего он начинал ощущать себя неловко и где-то в глубине души даже ничтожно. Он ушел на кухню, сел там на высокий табурет и раскрыл книгу на первом стикере.
Хисана:
Наконец-то выбрав книгу (всё-таки не про оружие или музыку, а коллекционное издание истории, повествующее об эпохе Муромати) и нотную тетрадь - с мягкой кожаной обложкой и тиснением в виде переплетающихся листочков по краю - спокойно отстояла небольшую очередь на кассе, волнуясь всё больше и больше, неспособная отыскать даже причину своего волнения. как будто забыла дома на плите чайник или оставила утюг включенным. Но ведь дома остался Бьякуя, уж он-то исправит оплошность, если что? Мотнув головой, она машинально улыбнулась продавщице, попросив упаковать подарки в красивую бумагу цвета фуксии с тонким рисунком ветвей сакуры поверх. Успокоив себя, что теперь всё в порядке, она направилась к магазинчику, где обычно выбирала себе платья и сарафаны - следовало обновить гардероб, ведь сегодня всяко был особенный день. И как в этот день предстать перед любимым в том, что она обычно носит? Нет-нет, здесь точно нужно что-то особенное, совершенно особенное. Обычно, она покупала наряд за день или два до их годовщины, но раз сегодня мужу требовалось подготовить сюрприз, она решила перенести покупку на утро, дабы дать ему время.
Она на миг представила, что же требует столь тщательной подготовки. Может, он написал для неё мелодию, а теперь ему требуется отточить навык игры до безупречности? Или же решил начертать стих на бумаге? Каллиграфией Бьякуя занимался с не меньшим тщанием, чем игрой или кэндзюцу. И её всегда восхищали движения - плавные, уверенные, столь безупречно легкие, выдающие мастера, любящего своё дело. В такие моменты она уделяла особенное внимание его рукам. Узким прекрасным запястьям с длинными чуткими и нежными пальцами. А ещё смотрела на лицо, отмеченное печатью вдохновения. Веления сердца и души. О, тогда ей казалось, что именно такими должны быть ками, являющиеся людям в разные эпохи и вдохновляющие на свершения. Бьякуя был её солнцем, ярким и сияющим, и она благодарила Небеса за то, что они свели их вместе и подарили пьянящее ощущение бесконечного, не заканчивающегося счастья, которое с годами лишь крепло. Они находили друг в друге то, что не было в них самих, дополняя друг друга, как ночь дополняет день.
Негромко вздохнув, она толкнула дверь в магазинчик, входя. Тихая ненавязчивая музыка, шуршащий мерцающий шелк, простой и благородный лен, мягкий хлопок, тяжелый даже на вид атлас, богатый бархат, воздушная органза и легкий шифон... здесь не водилось искусственных тканей - только натуральные. Переходя от одного наряда к другому и пристально разглядывая, что бы лучше ей подошло в этот день, вдруг услышала трель мобильника в сумочке. "Весна" Вивальди была поставлена у неё лишь на одного человека - на Бьякую.
- Любимый? - на то, чтоб достать раскладушку у неё ушло секунд десять. Прижав трубку у уху, она придирчиво приподняла другой рукой край темно-сиреневого бархатного платья, скроенного на манер маленького черного.
Бьякуя:
Сидя на кухне, Бьякуя время от времени поглядывал на часы на левом запястье. Он ждал. Читал рецепт, который перечитал до этого уже раз пять (и который от этого проще не стал, но об этом умолчим), и ждал. Наконец раздался звонок от ворот и он тут же сорвался с места. Открыв ворота он забрал у курьера подарок для жены. Подарок сидел в клетке-переноске — белый и пушистый — и глядел на мир гранатовыми глазами-бусинами через решетчатую дверцу. Длинные его уши были прижаты назад, а на шее был повязан гранатового же цвета бант из атласной ленты. Он был уверен, Хисане кролик понравится. Вместе с кроликом он забрал у курьера все, что могло понадобиться в уходе за животным. Бьякуя не знал — знали в зоомагазине. Все упаковали, сложили и посчитали. В пакет даже заботливо положили книгу об уходе за кроликами. Все это он аккуратно сложил в кладовке в кухне, а клетку с кроликом вынес пока в сад — пусть дышит свежим воздухом.
И вот теперь начиналось самое страшное — готовка. Бьякуя осознал весь ужас, когда вдруг понял, что не имеет ни малейшего представления, каким ножом надо разделывать мясо. Вроде бы в книге все так четко написано — но претворить написанное в жизнь оказалось проблемой. Он ощутил себя неполноценным. Ножи, висящее на магнитной полоске над разделочной поверхностью, поблескивали ему своими полированными боками и издевались — в последнем он был уверен наверняка. Они бросали ему вызов — а он им.
Наконец он собрался с духом и спустился в подвал, где в сумке-холодильнике дежали еще вчера купленные продукты. По списку, который он, между прочим, составлял сам. Принеся сумку на кухню, он надел фартук Хисаны (счастье, что он не видел себя в зеркале, — учитывая из разницу в росте и размерах) и вынул продукты из сумки. Много времени ушло на то, чтобы разложить те — в идеальном порядке — по рабочей поверхности. Не то, чтобы в этом был какой-то тайный смысл, он просто оттягивал момент. Момент, как он подспудно осознавал, своего краха. Но всему приходит конец — и вот мясо, овощи, соусы разложены ровными рядами.
Он очень даже успешно справлялся с пунктом первым: нарезать мясо поперек волокон. В додзё он рубил мечом циновки, которые тоже были из влокон, так что технику он примерно представлял. Потому нож он уверенно держал обеими руками на манер меча, расставил ноги на ширине плеч и опустил руки, приняв первую из пяти стоек кэндо — тюдан-но-камаэ. Он сделал глубой вдох, согнул в локтях руки, а затем с резким выдохом «х-х-хо!» опустил нож, отрубая от куска мяса ломоть точно полтора сантиметра шириной — как и рекомендовалось в рецепте. Через три минуты идеальные ломтики мяса лежали друг возле дружки. Бьякуя воодушевился своим успехом.
И тут же поник, перейдя к следующей строчке: мясо посолить, поперчить по вкусу. Допустим, если, где лежат соль и перец, он еще знал, то как это — «по вкусу» — даже не представлял. Что делать? Как бы ни было это прискорбно, но единственным ответом на вопрос было: звонить Хисане.
- Солнышко, — он чуть нервно улыбнулся, услышав ее удивленный голос (ну еще бы — обещал готовить сюрприз, а сам названивает. Это крах. Полный крах!), — как твои покупки? Присмотрела платье? — начал он издалека, умело маскируя свою беспомощность. — Туфли себе купи — любые, какие понравятся. И сумочку. — Он бы еще много чего добавил, если бы помнил, что Хисана обычно покупает. — Солнышко, а ты не подскажешь, что значит посолить и поперчить по вкусу? — как бы между делом спросил он. — По вкусу — это как?
Хисана:
- Хорошо, любимый, - задумчиво ответила, подозревая где-то в звонке подвох. Ну вот нельзя было просто так взять и интересоваться платьями и сумочками. - Ещё даже платье не выбрала, мой хороший. Размышляю над цветом сейчас и тканью, - улыбнулась, прекрасно зная, что он поймет, почувствует её улыбку на том конце "провода". - Да, не волнуйся. Я выберу всё, что нужно, - в том числе и бельё, и прочие мелочи, так необходимые женщине, чтоб она чувствовала женщиной. Но вот добрались и до причины звонка.
- По вкусу? - растерянно переспросила Хисана. Он что там, готовить собрался? Она удержалась от тяжелого вздоха. Любимый супруг никогда не готовил ничего сложнее "открой, пожалуйста, эту баночку" или "передай, пожалуйста, тарелки". Не то, чтоб она не подпускала его к кухне, просто как-то так исторически сложилось, что за вкусные обеды-завтраки-ужины отвечала в доме Хисана, управляясь со своими обязанностями как Бьякуя с мечом. Определить же для мужчины меру "по вкусу" было, видимо, довольно-таки трудной задачей. Особенно, для того, который впервые в жизни встал за плиту. Хисана всё же надеялась, что он не выбрал ничего особо сложного и постаралась как можно увереннее ответить:
- Возьми чайную ложечку, любимый, они в тумбочке рядом с плитой, в верхнем ящике, - послышался приглушенный стук, а после и металлическое позвякивание. - "По вкусу" это примерно на половину сантиметра от кончика держала ложечки, - в голосе её была абсолютная уверенность, что муж преодолеет кулинарные перипетии и справится с такими странными мерами как "на глазок", "по вкусу", "на пол-пальца", "щепотку" и прочими-прочими-прочими. Самое главное сейчас именно эта уверенность в нём, в мужчине, способном горы свернуть, а не то что какой-то рецепт. И всё же, сердце сжалось от волнения и беспокойства за него.
- Родной, у тебя там всё в порядке будет? - тепло-тепло, скрывая это самое беспокойство о нём. Хотелось ещё предложить вернуться, но... она слишком хорошо знала Бьякую. И знала, что он сейчас же заверит её, что у него всё под контролем и скорая кулинарная помощь не требуется, а он вполне себе замечательно справляется. Муж поблагодарил и отключился, наверное отмерять это самое "по вкусу", оставляя её волноваться. Волевым усилием вернувшись к выбору платья, она обнаружила, что уже довольно долго стоит перед одним. Длинное, в пол из трех слоев тонкого, воздушного шифона, оно бы прекрасно подчеркнуло фигуру. Нижний слой, который ближе всего к телу, был темно-синим, следующий - на несколько тонов светлее и сверху - самый светлый, нежно-голубой. Пожалуй, она выберет именно его. Хисана была уверена, что вся эта воздушная легкость будет оценена любимым по достоинству. Осталось подобрать к нему аксессуары, но это уже в другом магазинчике. Выбрав подходящий ей размер и расплатившись с продавцом голубоватой наружности и столь же голубоватого поведения, вышла из помещения на улицу. Яркое солнце неприятно резануло по глазам и она приставила ладонь ко лбу козырьком, прикрываясь от света.
Бьякуя:
Он очень внимательно слушал. Вынул чайную ложку откуда было сказано, повертел ту в руках и определил, что «держало» — это та часть ложки, за которую держат. Надо же, он не знал — думал, ручка и ручка.
- Конечно же, будет, — заверил он жену спокойным уверенным голосом, будто он каждый день готовил и был с кулинарией на «ты». — Главное, чтобы ты отдохнула и нагулялась в свое удовольствие, — он улыбнулся — словно посылая радиосигналами через атмосферу, космос и спутники ответ на ее теплую улыбку. — Люблю тебя. Если что, звони, я за тобой приеду, — сказал он, наивно полагая, что управится на кухне быстрее, чем жена в магазинах.
Положив трубку, он, как и было сказано, отмерил полсантиметра от держала, прижал пальцем то место, что должно остаться пустым, и набрал соли. Вышло с горкой. Бьякуя старательно посолил, затем таким же образом набрал перца и поперчил мясо. Он не раз видел, как эту процедуру проделывает Хисана, оттого больших затруднений соление и перчение у него не вызвали.
Следующим пунктом надо было положить мясо в противень, залить половиной стакана вина и, накрыв фольгой, запечь в духовке. Вот тут снова нарисовались препятствия непреодолимой сложности. Во-первых, он не знал, где лежит противень (и что это вообще такое, но смутно догадывался). Во-вторых, он понятия не имел, есть ли у Хисаны фольга и если есть, то где ее искать. В-третьих, он немного не знал, как пользоваться духовым шкафом. И если с духовым шкафом еще можно разобраться методом научного тыка, то в первых двух случаях снова придется звонить Хисане.
Откупорив бутылку белого сухого, он отмерил полстакана (опять-таки какого — в кухонном шкафу обнаружилось их пять разных размеров; на всякий случай Бьякуя взял самый большой) и оставил то в стакане дожидаться, пока он найдет противень. Помедитировал на телефонную трубку и снова набрал номер жены.
- Солнышко, а это снова я, — проговорил он улыбаясь. — А я соскучился. Как твои дела? Как покупки? — разговаривая с ней, он на автомате пытался одной рукой закупорить бутылку вина обратно. И как полагается, ВНЕЗАПНО и весьма подло бутылка скользнула по глянцевой поверхности столешницы и со звоном разбилась о кафель пола. Вино растеклось терпкой, ароматной лужей. — Все в порядке! В порядке, — поспешил заверить он жену. — Лучше скажи, где мне искать противень и фольгу. — И через секунду: — И половую тряпку.
Хисана:
Притерпевшись к яркому свету, она направилась прямо к обувному, размышляя о покупке и о подарках. А ещё волнуясь за мужа, оставшегося один на один с кухней. Воображение уже рисовало постапокалиптические картины, которые она может застать по возвращению домой. Но... тряхнув головой, Хисана отогнала от себя глупые мысли. Нужно быть увереннее, Бьякуя, безусловно справится. Он ведь воин и мужчина! Но в том-то и дело... мужчина и воин, бывавший на кухне только за обедом, ну, или просто по желанию наблюдая, как готовит она. Тяжело вздохнув она вернулась к выбору обуви и довольно быстро остановилась на легких босоножках на невысоких каблуках и с длинными шелковыми лентами-завязками, с помощью которых они и держались бы на ногах. Расплатившись, она поспешила к следующему на очереди магазину, там, где обычно выбирала себе нижнее бельё. И лукаво улыбнулась. Она давно изучила предпочтения мужа, даже и в столь деликатном вопросе, и обрадовалась, когда обнаружила, что тут их вкусы целиком и полностью совпадают. Тончайшее кружево, подчеркивающее нежность кожи - вот на чем всегда она останавливала свой выбор, не намереваясь изменять оному и сейчас.
У порога магазинчика на солнышке пригрелась пепельно-серая голубоглазая кошка - Мими, любимица хозяйки магазинчика, и Хисана достала из сумочки несколько кусочков колбасы, завернутые в бумажную салфетку, оставляя довольно щурящей глаза мурлыке подношение - тоже своеобразная традиция. И только исполнив её, она открыла дверь и вошла в "Мелодию". Негромко и мелодично звякнули колокольчики, привешенные к двери, повернула в её сторону голову мадемуазель (именно так, потому что владелица магазина была наполовину француженкой и гордилась как японскими, так и французскими корнями) Софи Нивё. И тут же приветливо улыбнулась, подмигнув, прекрасно зная зачем пришла Хисана, и взмахнула рукой, приглашая проследовать меж стеллажей, к отделу, где были выставлены лучшие её кружева.
И как только она приблизилась к манекенам, раздалась трель звонка. Сердце её ёкнуло. Неужели что-то случилось?..
- Да, родной? - она тщательно замаскировала нотки беспокойства нежностью. - Всё хорошо, любимый, зашла вот в "Мелодию" подобрать аксессуары к платью. Тебе обязательно понравится, - на миг представила взгляд мужа, которым он окинет её по возвращению. И надеясь, что там у него всё действительно хорошо, когда... вдруг раздался звон стекла, от которого у Хисаны едва не остановилось сердце. К постапокалиптическому пейзажу кухни подбавился живописный вид руин моранского синего стекла, посудный набор из которого он привез из Италии.
- У тебя там всё хорошо, Бьякуя? - теперь она даже не пыталась скрыть волнения в голосе. Но довольно быстрый и резковатый ответ мужа несколько её успокоил и она ответила на поставленный вопрос:
- Противень в духовке, родной, там их несколько. Выбери тот, который тебе больше всего подходит, ладно? Фольга в ящике, который находится под тем, из которого ты доставал чайную ложку, а швабра и ведро - в кладовке, на самой нижней полке. Там же и веник с совком. Не бери стекло руками, ладно, любимый? - и... чуть повременив, словно собираясь с силами и стараясь не особо его волновать, поинтересовалась:
- Может, мне вернуться домой, свет мой, и помочь?
Бьякуя:
- Нет-нет, что ты! Ни в коем случае, — он развернулся и направился к кладовке искать швабру, тряпку и ведро. — Гуляй и наслаждайся. И ни о чем не думай — только ты и только покупки. Договорились? — он улыбнулся. — Все, давай, люблю тебя.
Он отключился, сунул телефон в карман хлопчатобумажных штанов и принялся искать тряпку со шваброй. Надо же — и правда, тут, на нижней полке, как и сказала Хисана — он никогда не замечал, А сейчас и вообще бы не нашел, потому что перед эти загрузил в кладовую кроличью клетку и прочие кроличьи вещи. Интересно, как Хисана назовет кролика?
В общем-то, уборка стекла и вина (в процессе Бьякуя испытывал за себя неподдельную гордость — какой молодец, что сначала налил вино в стакан — так хоть на мясо хватит) не заняла много времени. Правда, после нее пол кухни превратился в каток и стал опасен для жизни. Пришлось ждать, пока высохнет.
Новым открытием для Бьякуи стал тот факт, что противни хранились в духовом шкафу. Вот уж поистине последнее место, где ему бы пришло в голову искать. Следуя указаниям жены, он открыл духовку и вынул из нее четыре противня разных форм и размеров, посмотрел какое-то время внутрь, изучая, а затем закрыл дверцу. Духовой шкаф вполне годился на роль портала в другие миры. Из четырех противней он выбрал такой, который наиболее походил на противень, изображенный на картинке в книге — поглубже. Уложил в него мясо, залил вином, накрыл фольгой, как опять же, было показано на картинке, и... минут двадцать убил на общение с духовым шкафом. Все эти новомодности и высокие технологии, сенсорные панели с меню в три десятка функций. В общем, если бы Хисана оставила инструкцию, ему было бы несравнимо легче.
Рецепт гласил, что пока мясо запекается в духовке, надобно сделать соус. Для этого стоит нарезать грибы тонкими дольками. Бьякуя осторожно вздохнул, нашел в ящиках у Хисаны миску, вывалил в нее грибы и помыл те. Затем принялся нарезать на тонкие дольки. Надо сказать, что здесь поступить так, как он поступил с мясом, прибегнув к кэндзюцу, не получалось. Приходилось медленно и старательно пилить грибы ножом, стараясь делать ломтики хотя бы приблизительно одной толщины. Поскольку Бьякуя по натуре бы педантом, внутренняя потребность в аккуратности не давала сделать а-ля «и так сойдет».
Где-то на восьмом грибочке в кухне запахло горелым. Бьякуя принюхался, удивленно оглядывая кухню, как вдруг подпрыгнул, словно ему пониже спины вогнали иглу, и кинулся к духовке. Распахнул ту, схватился за противень с мясом — и зашипел от боли, резко отдергивая руку. Подушечки четырех пальцев мгновенно покраснели и немилосердно болели. Выключив духовку, он схватил полотенце, вынул противень на стол, а затем сунул обожженные пальцы под холодную воду.
- Солнышко, — мило протянул он, когда Хисана ответила на вызов, — как твои дела? — поинтересовался, держа руку под напором холодной воды. — Как покупки? Все ли есть, что тебе хочется? — Он слушал ответ и довольно кивал, представляя свою жену — и стоящей посреди вешалок в магазине, и уже дома, в обновках и покупках. А потом между делом спросил: — А где у нас аптечка?
Хисана:
- И я тебя люблю, - тепло улыбнулась в ответ, закрывая мобильник и пряча его обратно в сумочку, отгоняя желание немедленно взять такси и вернуться домой ну вот прямо сейчас. Он справится, он мужчина и её муж, он с легкостью управляется с юриспруденцией и с мечом, что ему каких-то пару простых рецептов? Тем более, он наверняка подготовился заранее, со всей своей основательностью. Глубоко вдохнув и выдохнув она всё-таки вернулась к насущному.
К выбору белья Хисана подходила со своей обычной тщательностью. В это день всё должно быть праздником для Бьякуи и для неё, ведь именно этот день, день, в который они связали свою судьбу, стал для них переломным. И столь особенный день просто нельзя игнорировать и забывать, считать чем-то обыденным. Но в итоге ей всё-таки пришлось обратиться за помощью к специалисту, и они вместе с Софи долго-долго перебирали комплекты, которые подошли бы к платью. В итоге, она остановилась на светло-голубых, воздушных кружевах и спросила у хозяйки магазинчика, может ли воспользоваться раздевалкой, дабы сменить образ. И мадемуазель Нивё милостиво позволила ей переодеться, пока нет других покупателей.
Поправляя ткань, она взглянула на себя в зеркало. Невысокая в длинном, воздушно-легком платье с недлинными, чуть вьющимися на кончиках волосами. Платье оттеняло глаза и бледную кожу, казалось бы очень скромным, благодаря неглубокому вырезу и длинным легким рукавам, но в то же время оставляя видимым силуэт, скрытый под слоями тончайшей ткани. И именно этот намек, чувственный и ненавязчивый, дополнял образ, делая его почти волшебным. Заглянувшая в раздевалку Софи восхищенно всплеснула руками, советуя поскорее возвращаться домой, дабы никто не украл её по дороге. Смущенный румянец вспыхнул на щеках Хисаны и она только кивнула, потянувшись за телефоном, когда он тут же зазвонил. Бьякуя... она мысленно вознесла молитву всем известным ками, только чтоб у него было всё хорошо.
- Да, любимый, - шум воды настораживал. Но, может быть, он просто мыл овощи?.. - Я уже приобрела всё, что хотела, родной, - тепло улыбнулась, более или менее успокаиваясь. - Ещё думала зайти ненадолго в "Аойю", заказать орхидей, - поделилась мыслью, когда услышала то, чего так опасалась всё это время. На миг ей показалось, что краски вокруг померкли. - Я немедленно возвращаюсь домой, Бьякуя, - очень-очень спокойно проинформировала мужа. Тем самым спокойно-непреклонным тоном, которым отметала любые возражения или прекращала ссоры-споры, что ей пытались навязать склочные бабки в её магазинчике или вспыльчивые подруги. - Аптечка в кладовке, на четвертой полке снизу, слева от двери. Скоро буду, любимый, - и отключилась, набирая номер такси.
Те семь минут, которые машина добиралась до "Мелодии" и ещё двадцать, пока водитель, понукаемый ею, низко летел по трассе до дома, были для неё, пожалуй, худшими в мире. Насколько она любила Бьякую - примерно настолько же боялась, что с ним что-то случится. И теперь этот страх предстал перед нею почти во плоти. Едва не забыв в машине пакеты с подарками и своей одежде, она эдаким маленьким ураганом влетела в дом, бросив все покупки в прихожей и, быстро стащив босоножки, ворвалась на кухню, в которой, судя по всему, и произошла катастрофа.
Бьякуя:
Он встретил ее на пороге - просто словил в объятья, с улыбкой прижал к себе и поцеловал - в лоб, внос, в губы. На губах особенно задержался, давая жене понять, как же он по ней соскучился.
- Привет. Как дела? - спокойно спросил Бьякуя, словно это не он звонил ей миллион раз и спрашивал странные вещи.
Словно это не он, после того, как Хисана повесила трубку, носился по кухне, убирал все свидетельства неудавшегося сюрприза и своего позора. Порезанные грибы отправились в мусорное ведро, так старательно разложенные перед готовкой овощи были убраны в холодильник, вино - вылито в сток, а стакан помыт. Пригоревшее в духовке мясо... А вот про мясо-то он и забыл! Надо было срочно что-то делать, чтобы любимая, обожаемая жена, его солнышко и зайчик, не зашла на кухню. А еще там на столе была живописно разложено содержимое аптечки, в котором он искал что-то от ожогов, но найти не успел.
Отводя за спину - не слишком сильно, только чтобы убрать из поля зрения - левую руку, на подушечках пальцев которой уже образовались красноречивые волдыри, Бьякуя правой рукой потянулся к пакетам.
- Пойдем, покажешь покупки, - он направился в сторону их спальни, к которой примыкала огромная гардеробная. Хисана всегда показывала ему покупки, а он всегда смотрел и удивлялся-восхищался. Она всегда наблюдала за его реакцией на тщательно подобранное платье, украшения, белье - а он всегда показывал ей ее. С женой был куда более эмоционален, чем со всем остальным миром. Она видела его внутренний мир, ее пустили в самую душу, открывшись и доверившись. Если чисто гипотетически допустить мысль, что Хисана могла бы его предать, Бьякуя даже представить не мог, что осталось бы после этого от его внутреннего мира - пепелище? осколки и клочья? холодная, равнодушная пустота? Но он знал, такого не произойдет никогда. Они с женой любили друг друга той редкой любовью, что связывает двух людей не на уровне чувств и физиологии, а на уровне душ. Они были именно теми двумя половинками одного целого, о которых существует столько мифов и легенд - и сейчас эти две половинки были прочно спаяны вместе, неразделимы и по отдельности уже не мыслимы. Иногда ему снились странные сны о том, что она умерла, оставив его одного - в огромном, просторном доме, среди цветущих сакур, с ощущением невозвратимой потери и безысходности. Тогда он просыпался в холодном поту, поворачивался к ней, обнимал, утыкаясь лицом в волосы на затылке, и снова засыпал, чувствуя, как от ее запаха и тепла успокаивается испуганное сердце.
- Что закажем на ужин? Итальянскую кухню? Французскую? Или японскую? - он еще раз улыбнулся ей - привычной сдержанной улыбкой, самими уголками губ. Но она эту улыбку чувствовала подсознательно, интуитивно воспринимала все скрытое в ней тепло и огромную его любовь. - Какую желаешь? Вино я купил еще вчера, - надо, надо заговорить ей зубы и отвлечь внимание на приятные мелочи.
Хисана:
Супруг перехватил её прямо на пороге, прижимая к себе, целуя. Если судить по невозмутимому лицу, то можно было предположить, что всё более, чем в порядке, а все её тревоги - не более чем женская мнительность. И всё же, и всё же, что-то здесь было не так, она слишком хорошо знала мужа, чтоб читать даже не по глазам, а в душе его, так же, как он читал её душу, словно открытую книгу.
- Бьякуя, - она ласково целовала его в ответ, обхватив ладошками его лицо, поглаживая кончиками пальцев виски. - Не заговаривай мне зубы, - в голосе на самую малость проскользнула нотка угрозы, смешанная с беспокойством и неодобрением. Она, конечно. понимала, что юристы люди хитрые, но использовать те же приемчики дома?.. Тем более, зная, что они ни к чему не приведут... Поднырнув по руку мужа и оказываясь за его спиной, увидела что он прячет. Обжегся... да ещё и до волдырей... Пальцы её сомкнулись на его левом запястье не давая спрятать "улику". Хисана укоризненно посмотрела ему в лицо. - Как дитя малое, - покачала головой и повела его на кухню. - Родной, почему ты не попросил меня помочь? - теперь лишь печаль. Кончики пальцев левой руки покалывало, будто они и у неё были обожжены. - Ты у меня самый умный и самый сильный, самый лучший, но... ведь не всё удается с первого раза? Ты осваивал кэндзюцу постепенно, с малых лет, под присмотром мастера вначале, верно? - на кухне, как она и предполагала, было уже почти убрано. Если не считать открытую духовку, из которой отчетливо тянуло паленым мясом и разложенных на столе лекарств.
- Любимый, давай в следующий раз, если захочешь приготовить праздничный ужин, то сделаем это вместе, ладно? - мягко и тепло, отыскав среди препаратов тюбик с "Аргосульфаном", усадила его на стульчик и, перед тем, как взяться за лечение, вымыла руки, чтоб не занести какую-то инфекцию ненароком. Осторожно смазала вокруг волдырей прохладной мазью, должной хоть немного убрать боль и снять воспаление. Погладила его по щеке, тепло улыбаясь. - В следующий раз всё обязательно получится, родной, - прижалась лбом к его плечу и выдыхая, успокаиваясь оттого, что всё обошлось. Постояв несколько мгновений, уверенная, что муж - вот он, живой и почти целый, отстранилась, заглядывая в серые и теплые глаза.
- Подождешь минуточку? Я подарок тебе выбрала, - отвела с его лица темные пряди, снова упавшие на глаза, нежно пробежавшись пальцами по лбу. Кивнув, стремительно прошла в прихожую, забирая нужный пакет и возвращаясь к Бьякуе, доставая из него завернутые в подарочную бумагу подарки. Легкое платье развевалось от каждого движения, отчего казалось, будто Хисана скользит над землей, почти не касаясь её.
- Смотри, - памятуя, что левой рукой любимый сейчас может пользоваться только условно, сама развернула хрустящую бумагу, показывая и книгу, и нотную тетрадь. Высшего качества бумага, плотная, шелковистая даже наощупь, едва заметно отливающая золотистым. И книга, на которой серебряным были оттиснуты кандзи "Эпоха Муромати". Она настороженно, как и всегда, когда преподносила ему подарки, заглядывала в лицо мужа.
- Нравится? - немного взволнованно. Её не так беспокоило заметит ли муж платье, гораздо больше волновало - угадала ли с подарком...
Бьякуя:
- Попался, — прокомментировал Бьякуя, когда пальчики жены сжались на его запястье. Собственно, это было лишь вопросом времени — как долго он сможет еще увиливать и ходить вокруг да около. Конечно, можно было включить режим «властно мужа», каковым он порой бывал в ситуациях, когда приходилось в срочном порядке решать серьезные проблемы. Тогда он просто командовал, ожидая беспрекословного подчинения. И Хисана, понимая, что лишние споры — потеря времени, соглашалась и подчинялась. Однако дело было в том, что властность эта была уместна отнюдь не всегда, да и хватало ее на работе — и ему куда больше нравилось таять от ее прикосновений, и от этого озабоченно-строгого взгляда, и от мягкой, нежной безапелляционности в голосе. В такие минуты Хисана была бесподобна — маленькая, хрупкая, заботливая, любящая его и обожающая, но гнущая свою линию. Как говорится, главная дорога та, по которой едет танк. Он сдавался на милость победителя.
Она отчитывала его как малого ребенка. Хотелось прижать ладонь к лицу, но вместо этого он смотрел на нее и улыбался — как всегда, только уголками глаз.
- Договорились, — покорно согласился он, наблюдая, как ее проворные пальцы находят в аптечке тюбик, отвинчивают крышку, выдавливают прохладный гель на все еще пылающие подушечки пальцев. — Да, конечно получится, — заверил он ее. Да впрочем, в этом никто и не сомневался — если Хисана будет рядом, испортить ужин не удастся.
Когда Хисана закончила миссию по спасению мужа, он так и остался сидеть на табурете, наблюдая, как она упорхнула из кухни в, с вашего позволения, коридор. И тут до него дошло, что она в новом платье. Вернее, сначала он поразился легкости и особой пикантности образа, который создавала полупрозрачная летящая ткань, а уже потом сообразил, что платье — новое.
- Ты что, даже переодеться не успела? — удивленно спросил он, принимая из ее рук подарки и упорно не отводя взгляда от жены. Это совершенно не честно — нельзя быть такой красивой. Он добровольно готов был потерять волю — и все, вейте из него веревки этими нежными аккуратным ручками. — Спасибо тебе, — привлек к себе, когда положил подарок на стол, и поцеловал. И продолжал обнимать здоровой рукой, пока Хисана разворачивала свертов с сосредоточенным выражением лица. Он не мог смотреть на подарок — он смотрел на нее. Наконец взял себя в руки и перевел взгляд на содержимое упаковочной бумаги. — Ты знала, — улыбнулся он, — ты знала, что мне надо. Ты всегда знаешь! — словно бы обвиняя, рассмеялся он и снова принялся ее целовать — легко и смешливо, оставляя щекочущие касания на коже. — Спасибо тебе. Спасибо огромное.
Он наконец отпустил ее, чтобы взять тетрадь и, открыв обложку, перелистнуть плотные, пахнущие типографией листы. Кончиками пальцев он поладил благородную бумагу, думая о том, что сюда он будет вписывать только самые удачные свои произведения. Он был совсем не чета всемирно известным классикам — даже не претендовал и на сотую долю их таланта. Но то, что он иногда писал, неизменно нравилось Хисане — и это было самой ценной для него похвалой.
- Так, теперь моя очередь, — он еще раз поцеловал Хисану и встал с табурета. Направился к выходу из кухни, что вел в сад. У полупрозрачной двери остановился, положив ладонь ручку. Посмотрел на нее.
- Ты божественно выглядишь.
Забрав из сада клетку, он поставил ее у крыльца, а сам вынул нее кролика и в ладони занес его внутрь.
- Вот, — он протянул белый пушистый комочек с ярким гранатовым бантом жене.
Хисана:
- Не успела, - она улыбнулась, целуя мужа в висок, зарываясь носом в шелковистые черные пряди волос. Ей очень нравился его шампунь, смешанный с его собственным запахом, неповторимый, чуть терпковатый, безумно манящий и кружащий голову. И каждый раз она замирала, наслаждаясь таким родным и нужным запахом, таким успокаивающим. Каждый раз, когда Бьякуя уезжал в командировки, она переползала на его половину, сворачиваясь там клубочком и засыпая, уткнувшись носом в его подушку. А то и вовсе утаскивала его рубашку из шкафа и в ней спала. Так Хисане казалось, что он совсем-совсем рядом. Нет, она не названивала ему по сто раз на телефон, не доводила капризами или истериками, как порой это делали девушки, она точно знала где он и в порядке ли, ей вполне было достаточно короткого разговора с утра и вечером, после всего. И если утром звонила она, то вечером, неизменно, перезванивал он. Как только заканчивались все дела и у него появлялось свободное время. Может, поэтому их брак был настолько счастливым? Потому, что они заботились друг о друге, шли бок о бок по дороге их жизни. Кто знает?.. Гадать она не собиралась, просто наслаждалась тем, что было.
- Тебе спасибо, - нежно провела кончиками пальцев по его щеке. - За то, что ты есть, - прижалась лбом к его лбу, заглядывая в улыбчивые серые глаза, а после давая рассмотреть хорошенько подарки. - Конечно знала. Как и ты всегда знаешь, - смеясь, целовала его в ответ, легко и невесомо, подставляясь под поцелуи и чувствуя себя невозможно, неприлично счастливой. Они не выставляли своё счастье напоказ, на официальных встречах оставаясь спокойными и уравновешенными, оставляя чуткость и нежность для них двоих, за закрытыми дверями дома, дабы никто любопытный не совал нос в их счастье. И это совсем не от жадности или нежелания этим самым счастьем делиться. Просто... не хотелось пускать в него то, что могло нарушить их покой, их взаимность...
- Люблю тебя, - улыбаясь, шептала Хисана, обнимая мужа, прижимая к себе и прижимаясь к нему. И когда он с загадочным видом отправился за своим подарком, в предвкушении оперлась боком на стол. Бьякуя всегда с поразительной точностью угадывал то, чего ей хотелось, улавливая даже и отзвуки её желаний. Просияв от его похвалы, залившись румянцем, она смущенно наклонила голову вбок, улыбаясь, зная, что он ощутит её улыбку. Отсутствовал супруг недолго, каких-то пять минут, но когда вернулся...
- Ками, какая красота! - на ладони его сидел маленький декоративный белый кролик с рубиновыми глазками-бусинками и алым бантиком на шее. Она давно хотела завести какое-нибудь домашнее животное, чтоб не было так пусто, когда он уезжал в командировки, думала попросить разрешения выбрать котенка или щенка какой-нибудь крупной породы, чтоб была дополнительная защита, но о таком пушистом, умильном комочке и не мечтала. Может, Бьякуя заметил, как она просматривает странички с животными, любуясь кроликами и прочей милотой и запомнил, решив порадовать её таким образом. Она протянула руку и погладила бархатистые, теплые ушки.
- Спасибо, любимый, спасибо-спасибо-спасибо, - счастливо улыбаясь, обняла его, прижимаясь и целуя, а после забирая кролика, умиляясь тому. как он вдруг начал умываться, присев на задние лапки. - Куда мы его поселим? - взглянула на мужа, предлагая принять решение совместно, сообща, как и всегда, впрочем.
Бьякуя:
- Придумай сначала ему имя, — улыбнулся он, когда Хисана его отпустила и все свое внимание отдала пушистому белому комочку, что сейчас лапками умывал мордочку. Надо признать, зверушка, и правда, выглядела мило, хотя Бьякуя и не мог в полной мере разделить восторг жены и умиляться настолько же глубоко и самозабвенно. Если бы он знал, что в будущем это милое создание вырастет в наглого жирного кроля, что будет зверски орать и грызть гостей за ноги, он бы десять раз подумал, прежде чем его покупать. Хотя это было смешно, на самом деле, — трудно было только сохранять серьезное выражение лица при тех же гостях.
Он отошел от жены с кроликом и направился к кладовой, в которую ранее сгрузил все сопутствующие животному товары. Там была и большая клетка, и кормушка, и поилка, и корм. В общем, все-все-все, что можно купить за деньги. Так что он вынул клетку и поставил ее посреди кухни — куб с ребром в метр вполне приличное жилище для маленького кролика, а внутри еще и всякие домики оборудованы. В общем, у Хисаниного любимца будет не жизнь, а сплошной рай. Бьякуя был уверен, она эту зверушку точно будет всячески баловать.
- Давай, сажай его сюда, чтобы под ногами не путался, — он указал злядом на клетку, впрочем особо не настаивая. И залюбовался ею — в который раз. В общем-то, наверное, за пять лет совместной жизни уж стоило привыкнуть, но у него не получалось. Скромная ее красота, которая померкла бы на фоне многих эффектных девиц, как и в самый первый, раз притягивала его взгляд и завораживала. Он не знал, что он вней нашел. Наверное, ту самую изюминку, о которой все говорят, но никто не знает, что же это такое. Тогда, зимним пасмурным днем она привлекла его внимание среди многих других людей — так до сих пор внимание это было отдано ей.
Вот собственно и сейчас кролик уже как бы стал немного помехой. Здоровый эгоизм любящего и любимого человека требовал, чтобы конкурента посадили в клетку и переключились на него, законного супруга.
Хисана:
Она улыбнулась.
- Потом придумаем вместе, - предусмотрительности Бьякуи можно было бы удивляться, если бы она не знала его настолько хорошо. Тут тебе и клетка, и кормушка, и корм, и поилка, и всё, что можно было бы только себе представить. - Родной, ты половину зоомагазина скупил? - смеясь, спросила и аккуратно ссадила животинку в клетку, запирая её, чтоб кролик не сбежал, возвращая всё своё внимание супругу и счастливо обнимая его за шею, прижимаясь близко-близко. Давая понять, что кролики кроликами, милые, конечно и всё такое, но самый важный и нужный в её жизни конечно же муж.
- Ты - самый лучший, - счастливая улыбка, адресованная только ему. - Даже представить не могу, что бы я без тебя делала... - тихо и нежно, поглаживая кончиками пальцев по лицу, вспоминая их самую первую встречу. Она впервые приехала в этот город - её заметили и повысили, переводя в центральное отделение занимающейся грузоперевозками компании, благодаря старательности и безупречности отчетов. Зимний ветер нес снежную крошку и кружил в воздухе снежинки, то и дело швыряя их пригоршнями в лица прохожих. Она который час блуждала по центру, пытаясь отыскать нужный ей офис. Но, то ли ей выдали не тот адрес, то ли она не могла разобраться во всех этих обозначениях, но... того здания, в котором он, предполагаемо, находился на нужном месте просто не было. Сдавшись, Хисана уже решила, было, вернуться в съемную квартиру, чтоб отогреться, перезвонить и попросить, чтоб кто-то её провел, когда обнаружила самое страшное - она потерялась. И как назло - квартал такой, что ни магазинов, ни вездесущих кафешек, ни даже хоть каких-нибудь прохожих. От отчаяния хотелось то ли взвыть, то ли обреченно рассмеяться, когда она увидела его, выходящего из подъезда какой-то высотки и устремилась к единственному шансу разобраться в хитросплетениях городских лабиринтов, преодолевая смущение и стыд за то, что потерялась.
А потом была уютная кафешка, неспешная беседа, какое-то странное взаимное притяжение, которого ранее не ощущалось ни к кому... наверное, это была всё так же хитрая проказница-Судьба, одной рукой дарующая радости, а другой - подкидывая задачки, которые следовало бы решать. Но сейчас, оглядываясь на прошедшее, Хисана с уверенностью могла сказать - они справились. И справятся дальше, что бы ни случилось. Особенно с такими мелочами, как готовка. Улыбнувшись, она легонько поцеловала мужа.
- Люблю тебя.
Бьякуя:
Ну, в общем-то, уже ни кролик, ни неудавшийся сюрприз, ни даже кончики пальцев, что все еще болели, не играли роли. Когда Хисана льнет так, как у меет только она, касается внимательными пальчиками щеки и улыбается своей тайной улыбкой, предназначенной только для него, мир меркнет и отступает куда-то в темноту зрительного зала. Остаются только они вдвоем, деля внимание друг дружки.
Вместо ответа на ее «люблю тебя», он наклонился и поцеловал ее. Зачем нужны слова, когда касания могут сказать больше? Незачем. Они лишние, запирают чувства в рамки.
Ладони его скользили по узкой спине, по нежному шифону. И шифон мешал — каждый из трех тончайших слоев. Платье сделало свое дело — заставило его в который раз взглянуть на нее по-особенному, еще раз напомнило ему о том, что она — не только его жена, но женщина, прекрасная и желанная. А теперь платье надо было убрать. И ладонями касаться уже только нежной с легким цветочным ароматом кожи.
- Пойдем, — шепнул он, наконец оторвавшись от губ жены. Он повел ее наверх. Кролик заперт в клетке, на кухне царит мир и покой, есть только он и она, а до ужина еще так много времени. Можно заняться чем-то, что очень нравится обоим.
Moshi-moshi?
2. Примерное время:
вне времени и пространства.
3. Действующие лица:
Kuchiki Hisana, Kuchiki Byakuya.
4. Тип отыгрыша:
слайс-оф-лайф, комедия, немного апокалипсис.
5. Краткое описание:
Мир. Реальный мир. Никаких синигами, пустых и реяцу. Зато есть Кутики Бьякуя и Кутики Хисана. И пятая годовщина семейной жизни.
Альтернатива.
6. Рейтинг:
G.
7. Предупреждения:
—
отыгрыш
Хисана:
Этот вечер они всегда проводили вместе. Отключив телефоны, отложив все дела на потом. Их маленькая личная традиция, вот уже пятый год подряд. Отмечать годовщину их встречи. Как-то уж так сложилось. И традицию было бы нарушать негоже, но сначала Хисана планировала пройтись по магазинам и выбрать подходящий наряд, а ещё подарок ему, согласившись на предложение Бьякуи - приготовить ей сюрприз, о котором он вещал с таким загадочным видом, что впору было только удивляться. И, поцеловав мужа в щеку на прощание, вышла из дома, обозначив:
- Звони, если понадобится помощь, - лукаво подмигнула, словно догадываясь, что помощь понадобится - и не раз. Обычно, в прогулках её сопровождала Майя или Инуси, её лучшие подруги, но сегодня она решила всё-таки отправиться сама. Ясная солнечная погода - на небе ни тучки, погожий летний день. Их дом стоял у озера, оттого здесь всегда было свежо, даже в самый разгар лета. Обычно, в город Хисану отвозил Бьякуя, но сегодня по понятным причинам она взяла такси, и теперь прижималась щекой к стеклу, любуясь изумрудной зеленью листвы и отмечая, что надо бы заказать в "Аойю" партию орхидей, слишком уж быстро их почему-то раскупают. Неужели мода изменилась? Тогда следует пролистать цветочные журналы, просмотреть, что сейчас предпочитают садить и выращивать.
Из машины она вышла в центре, направившись в излюбленный магазин, размышляя, что преподнести мужу в подарок в этом году. В прошлом она подарила прекрасную кисть и тушь, в позапрошлом остановилась на дайсё, откованной на Окинаве её дедом, до этого весьма изысканные запонки и витую цепочку с подвеской-солнцем, близнец которой, с луной, сейчас находился при ней. Повременив некоторое время, она зашла в магазинчик, где продавались всяческие канцелярские товары и книги, подумывая о том, чтоб подарить супругу нотную тетрадь. Красивую, в темном кожаном переплете, в которую он сможет набело перенести свои сочинения. Но кроме тетради необходимо было выбрать что-то ещё. Может, книгу о музыке? Или коллекционный том о современном оружии? Хисана медленно бродила меж стеллажей, разглядывая представленное там и пытаясь почувствовать вещь, которая придется Бьякуе по сердцу. Обычно, это удавалось весьма неплохо, но сегодня она слишком волновалась - не случится ли чего дома?..
Бьякуя:
В этот вечер они всегда оставались дома, только вдвоем. Никаких телефонов, друзей или дел. Только они — и пусть весь мир подождет.
Для него этот день был особенным. Пусть познакомились они заметно раньше и жить вместе начали еще до свадьбы, но именно день, когда он надел ей на палец обручальное кольцо, стал для него вехой в жизни. Возможно, он был старомоден. А возможно, день официального начала их семейной жизни просто вобрал в себя всю его потребность быть рядом с ней и стал своего рода символом их совместного бытия. На самом деле, таким мог стать какой угодно день — просто так случилось, что в этот у них была свадьба. Да, человеческие отношения такие же запутанные, как и ход человеческой мысли, поэтому Бьякуя порой предпочитал не задумываться о скрытых мотивах, живущих в его подсознании, и не искать не видимые на первый взгляд связи — он просто наслаждался тем, что у него было. Вернее, той, кто у него был.
А она, с самого утра порхая по дому, как птичка, на данный момент наконец упорхнула по магазинам. Итого, у него было часов пять, чтобы реализовать свою задумку. Надо признаться, Бьякуя вполне осознавал, какой ненормальный подвиг он собирается совершить. Но наблюдая за Хисаной на кухне, он всякий раз убеждался в том, как же это легко — готовить. Да, он не умеет — но ведь это совершенно не повод, чтобы у него ничего не получилось. В конце концов, он рассекает мечом скрученную рулоном циновку ничем не хуже — если даже не лучше, — чем Хисана рассекает дайкон кухонным ножом. И потом, они все время заказывают что-то в ресторане — настало время для домашней кухни. Но не Хисане же — милой, славной, нежной, с улыбкой, от которой под ложечкой делается тепло и щекотно, с непослушной прядкой волос, что постоянно выбивается из прически, его любимой и единственной Хисане — стоять у плиты.
Оттого, как только такси, в котором она уехала, скрылось за поворотом, он кинулся в библиотеку, снял с полки замаскированную поваренную книгу, из которой торчали стикеры всех цветов. Надо сказать, Бьякуя к праздничному ужину подошел со всем тщанием дотошного педанта. Он долго и упорно выбирал блюда, пока наконец не решил, что же он приготовит. Многим рецептам пришлось сказать «нет» уже из-за того, что они изобиловали совершенно ему не известными словами — например, «панировка» или «льезон», — отчего он начинал ощущать себя неловко и где-то в глубине души даже ничтожно. Он ушел на кухню, сел там на высокий табурет и раскрыл книгу на первом стикере.
Хисана:
Наконец-то выбрав книгу (всё-таки не про оружие или музыку, а коллекционное издание истории, повествующее об эпохе Муромати) и нотную тетрадь - с мягкой кожаной обложкой и тиснением в виде переплетающихся листочков по краю - спокойно отстояла небольшую очередь на кассе, волнуясь всё больше и больше, неспособная отыскать даже причину своего волнения. как будто забыла дома на плите чайник или оставила утюг включенным. Но ведь дома остался Бьякуя, уж он-то исправит оплошность, если что? Мотнув головой, она машинально улыбнулась продавщице, попросив упаковать подарки в красивую бумагу цвета фуксии с тонким рисунком ветвей сакуры поверх. Успокоив себя, что теперь всё в порядке, она направилась к магазинчику, где обычно выбирала себе платья и сарафаны - следовало обновить гардероб, ведь сегодня всяко был особенный день. И как в этот день предстать перед любимым в том, что она обычно носит? Нет-нет, здесь точно нужно что-то особенное, совершенно особенное. Обычно, она покупала наряд за день или два до их годовщины, но раз сегодня мужу требовалось подготовить сюрприз, она решила перенести покупку на утро, дабы дать ему время.
Она на миг представила, что же требует столь тщательной подготовки. Может, он написал для неё мелодию, а теперь ему требуется отточить навык игры до безупречности? Или же решил начертать стих на бумаге? Каллиграфией Бьякуя занимался с не меньшим тщанием, чем игрой или кэндзюцу. И её всегда восхищали движения - плавные, уверенные, столь безупречно легкие, выдающие мастера, любящего своё дело. В такие моменты она уделяла особенное внимание его рукам. Узким прекрасным запястьям с длинными чуткими и нежными пальцами. А ещё смотрела на лицо, отмеченное печатью вдохновения. Веления сердца и души. О, тогда ей казалось, что именно такими должны быть ками, являющиеся людям в разные эпохи и вдохновляющие на свершения. Бьякуя был её солнцем, ярким и сияющим, и она благодарила Небеса за то, что они свели их вместе и подарили пьянящее ощущение бесконечного, не заканчивающегося счастья, которое с годами лишь крепло. Они находили друг в друге то, что не было в них самих, дополняя друг друга, как ночь дополняет день.
Негромко вздохнув, она толкнула дверь в магазинчик, входя. Тихая ненавязчивая музыка, шуршащий мерцающий шелк, простой и благородный лен, мягкий хлопок, тяжелый даже на вид атлас, богатый бархат, воздушная органза и легкий шифон... здесь не водилось искусственных тканей - только натуральные. Переходя от одного наряда к другому и пристально разглядывая, что бы лучше ей подошло в этот день, вдруг услышала трель мобильника в сумочке. "Весна" Вивальди была поставлена у неё лишь на одного человека - на Бьякую.
- Любимый? - на то, чтоб достать раскладушку у неё ушло секунд десять. Прижав трубку у уху, она придирчиво приподняла другой рукой край темно-сиреневого бархатного платья, скроенного на манер маленького черного.
Бьякуя:
Сидя на кухне, Бьякуя время от времени поглядывал на часы на левом запястье. Он ждал. Читал рецепт, который перечитал до этого уже раз пять (и который от этого проще не стал, но об этом умолчим), и ждал. Наконец раздался звонок от ворот и он тут же сорвался с места. Открыв ворота он забрал у курьера подарок для жены. Подарок сидел в клетке-переноске — белый и пушистый — и глядел на мир гранатовыми глазами-бусинами через решетчатую дверцу. Длинные его уши были прижаты назад, а на шее был повязан гранатового же цвета бант из атласной ленты. Он был уверен, Хисане кролик понравится. Вместе с кроликом он забрал у курьера все, что могло понадобиться в уходе за животным. Бьякуя не знал — знали в зоомагазине. Все упаковали, сложили и посчитали. В пакет даже заботливо положили книгу об уходе за кроликами. Все это он аккуратно сложил в кладовке в кухне, а клетку с кроликом вынес пока в сад — пусть дышит свежим воздухом.
И вот теперь начиналось самое страшное — готовка. Бьякуя осознал весь ужас, когда вдруг понял, что не имеет ни малейшего представления, каким ножом надо разделывать мясо. Вроде бы в книге все так четко написано — но претворить написанное в жизнь оказалось проблемой. Он ощутил себя неполноценным. Ножи, висящее на магнитной полоске над разделочной поверхностью, поблескивали ему своими полированными боками и издевались — в последнем он был уверен наверняка. Они бросали ему вызов — а он им.
Наконец он собрался с духом и спустился в подвал, где в сумке-холодильнике дежали еще вчера купленные продукты. По списку, который он, между прочим, составлял сам. Принеся сумку на кухню, он надел фартук Хисаны (счастье, что он не видел себя в зеркале, — учитывая из разницу в росте и размерах) и вынул продукты из сумки. Много времени ушло на то, чтобы разложить те — в идеальном порядке — по рабочей поверхности. Не то, чтобы в этом был какой-то тайный смысл, он просто оттягивал момент. Момент, как он подспудно осознавал, своего краха. Но всему приходит конец — и вот мясо, овощи, соусы разложены ровными рядами.
Он очень даже успешно справлялся с пунктом первым: нарезать мясо поперек волокон. В додзё он рубил мечом циновки, которые тоже были из влокон, так что технику он примерно представлял. Потому нож он уверенно держал обеими руками на манер меча, расставил ноги на ширине плеч и опустил руки, приняв первую из пяти стоек кэндо — тюдан-но-камаэ. Он сделал глубой вдох, согнул в локтях руки, а затем с резким выдохом «х-х-хо!» опустил нож, отрубая от куска мяса ломоть точно полтора сантиметра шириной — как и рекомендовалось в рецепте. Через три минуты идеальные ломтики мяса лежали друг возле дружки. Бьякуя воодушевился своим успехом.
И тут же поник, перейдя к следующей строчке: мясо посолить, поперчить по вкусу. Допустим, если, где лежат соль и перец, он еще знал, то как это — «по вкусу» — даже не представлял. Что делать? Как бы ни было это прискорбно, но единственным ответом на вопрос было: звонить Хисане.
- Солнышко, — он чуть нервно улыбнулся, услышав ее удивленный голос (ну еще бы — обещал готовить сюрприз, а сам названивает. Это крах. Полный крах!), — как твои покупки? Присмотрела платье? — начал он издалека, умело маскируя свою беспомощность. — Туфли себе купи — любые, какие понравятся. И сумочку. — Он бы еще много чего добавил, если бы помнил, что Хисана обычно покупает. — Солнышко, а ты не подскажешь, что значит посолить и поперчить по вкусу? — как бы между делом спросил он. — По вкусу — это как?
Хисана:
- Хорошо, любимый, - задумчиво ответила, подозревая где-то в звонке подвох. Ну вот нельзя было просто так взять и интересоваться платьями и сумочками. - Ещё даже платье не выбрала, мой хороший. Размышляю над цветом сейчас и тканью, - улыбнулась, прекрасно зная, что он поймет, почувствует её улыбку на том конце "провода". - Да, не волнуйся. Я выберу всё, что нужно, - в том числе и бельё, и прочие мелочи, так необходимые женщине, чтоб она чувствовала женщиной. Но вот добрались и до причины звонка.
- По вкусу? - растерянно переспросила Хисана. Он что там, готовить собрался? Она удержалась от тяжелого вздоха. Любимый супруг никогда не готовил ничего сложнее "открой, пожалуйста, эту баночку" или "передай, пожалуйста, тарелки". Не то, чтоб она не подпускала его к кухне, просто как-то так исторически сложилось, что за вкусные обеды-завтраки-ужины отвечала в доме Хисана, управляясь со своими обязанностями как Бьякуя с мечом. Определить же для мужчины меру "по вкусу" было, видимо, довольно-таки трудной задачей. Особенно, для того, который впервые в жизни встал за плиту. Хисана всё же надеялась, что он не выбрал ничего особо сложного и постаралась как можно увереннее ответить:
- Возьми чайную ложечку, любимый, они в тумбочке рядом с плитой, в верхнем ящике, - послышался приглушенный стук, а после и металлическое позвякивание. - "По вкусу" это примерно на половину сантиметра от кончика держала ложечки, - в голосе её была абсолютная уверенность, что муж преодолеет кулинарные перипетии и справится с такими странными мерами как "на глазок", "по вкусу", "на пол-пальца", "щепотку" и прочими-прочими-прочими. Самое главное сейчас именно эта уверенность в нём, в мужчине, способном горы свернуть, а не то что какой-то рецепт. И всё же, сердце сжалось от волнения и беспокойства за него.
- Родной, у тебя там всё в порядке будет? - тепло-тепло, скрывая это самое беспокойство о нём. Хотелось ещё предложить вернуться, но... она слишком хорошо знала Бьякую. И знала, что он сейчас же заверит её, что у него всё под контролем и скорая кулинарная помощь не требуется, а он вполне себе замечательно справляется. Муж поблагодарил и отключился, наверное отмерять это самое "по вкусу", оставляя её волноваться. Волевым усилием вернувшись к выбору платья, она обнаружила, что уже довольно долго стоит перед одним. Длинное, в пол из трех слоев тонкого, воздушного шифона, оно бы прекрасно подчеркнуло фигуру. Нижний слой, который ближе всего к телу, был темно-синим, следующий - на несколько тонов светлее и сверху - самый светлый, нежно-голубой. Пожалуй, она выберет именно его. Хисана была уверена, что вся эта воздушная легкость будет оценена любимым по достоинству. Осталось подобрать к нему аксессуары, но это уже в другом магазинчике. Выбрав подходящий ей размер и расплатившись с продавцом голубоватой наружности и столь же голубоватого поведения, вышла из помещения на улицу. Яркое солнце неприятно резануло по глазам и она приставила ладонь ко лбу козырьком, прикрываясь от света.
Бьякуя:
Он очень внимательно слушал. Вынул чайную ложку откуда было сказано, повертел ту в руках и определил, что «держало» — это та часть ложки, за которую держат. Надо же, он не знал — думал, ручка и ручка.
- Конечно же, будет, — заверил он жену спокойным уверенным голосом, будто он каждый день готовил и был с кулинарией на «ты». — Главное, чтобы ты отдохнула и нагулялась в свое удовольствие, — он улыбнулся — словно посылая радиосигналами через атмосферу, космос и спутники ответ на ее теплую улыбку. — Люблю тебя. Если что, звони, я за тобой приеду, — сказал он, наивно полагая, что управится на кухне быстрее, чем жена в магазинах.
Положив трубку, он, как и было сказано, отмерил полсантиметра от держала, прижал пальцем то место, что должно остаться пустым, и набрал соли. Вышло с горкой. Бьякуя старательно посолил, затем таким же образом набрал перца и поперчил мясо. Он не раз видел, как эту процедуру проделывает Хисана, оттого больших затруднений соление и перчение у него не вызвали.
Следующим пунктом надо было положить мясо в противень, залить половиной стакана вина и, накрыв фольгой, запечь в духовке. Вот тут снова нарисовались препятствия непреодолимой сложности. Во-первых, он не знал, где лежит противень (и что это вообще такое, но смутно догадывался). Во-вторых, он понятия не имел, есть ли у Хисаны фольга и если есть, то где ее искать. В-третьих, он немного не знал, как пользоваться духовым шкафом. И если с духовым шкафом еще можно разобраться методом научного тыка, то в первых двух случаях снова придется звонить Хисане.
Откупорив бутылку белого сухого, он отмерил полстакана (опять-таки какого — в кухонном шкафу обнаружилось их пять разных размеров; на всякий случай Бьякуя взял самый большой) и оставил то в стакане дожидаться, пока он найдет противень. Помедитировал на телефонную трубку и снова набрал номер жены.
- Солнышко, а это снова я, — проговорил он улыбаясь. — А я соскучился. Как твои дела? Как покупки? — разговаривая с ней, он на автомате пытался одной рукой закупорить бутылку вина обратно. И как полагается, ВНЕЗАПНО и весьма подло бутылка скользнула по глянцевой поверхности столешницы и со звоном разбилась о кафель пола. Вино растеклось терпкой, ароматной лужей. — Все в порядке! В порядке, — поспешил заверить он жену. — Лучше скажи, где мне искать противень и фольгу. — И через секунду: — И половую тряпку.
Хисана:
Притерпевшись к яркому свету, она направилась прямо к обувному, размышляя о покупке и о подарках. А ещё волнуясь за мужа, оставшегося один на один с кухней. Воображение уже рисовало постапокалиптические картины, которые она может застать по возвращению домой. Но... тряхнув головой, Хисана отогнала от себя глупые мысли. Нужно быть увереннее, Бьякуя, безусловно справится. Он ведь воин и мужчина! Но в том-то и дело... мужчина и воин, бывавший на кухне только за обедом, ну, или просто по желанию наблюдая, как готовит она. Тяжело вздохнув она вернулась к выбору обуви и довольно быстро остановилась на легких босоножках на невысоких каблуках и с длинными шелковыми лентами-завязками, с помощью которых они и держались бы на ногах. Расплатившись, она поспешила к следующему на очереди магазину, там, где обычно выбирала себе нижнее бельё. И лукаво улыбнулась. Она давно изучила предпочтения мужа, даже и в столь деликатном вопросе, и обрадовалась, когда обнаружила, что тут их вкусы целиком и полностью совпадают. Тончайшее кружево, подчеркивающее нежность кожи - вот на чем всегда она останавливала свой выбор, не намереваясь изменять оному и сейчас.
У порога магазинчика на солнышке пригрелась пепельно-серая голубоглазая кошка - Мими, любимица хозяйки магазинчика, и Хисана достала из сумочки несколько кусочков колбасы, завернутые в бумажную салфетку, оставляя довольно щурящей глаза мурлыке подношение - тоже своеобразная традиция. И только исполнив её, она открыла дверь и вошла в "Мелодию". Негромко и мелодично звякнули колокольчики, привешенные к двери, повернула в её сторону голову мадемуазель (именно так, потому что владелица магазина была наполовину француженкой и гордилась как японскими, так и французскими корнями) Софи Нивё. И тут же приветливо улыбнулась, подмигнув, прекрасно зная зачем пришла Хисана, и взмахнула рукой, приглашая проследовать меж стеллажей, к отделу, где были выставлены лучшие её кружева.
И как только она приблизилась к манекенам, раздалась трель звонка. Сердце её ёкнуло. Неужели что-то случилось?..
- Да, родной? - она тщательно замаскировала нотки беспокойства нежностью. - Всё хорошо, любимый, зашла вот в "Мелодию" подобрать аксессуары к платью. Тебе обязательно понравится, - на миг представила взгляд мужа, которым он окинет её по возвращению. И надеясь, что там у него всё действительно хорошо, когда... вдруг раздался звон стекла, от которого у Хисаны едва не остановилось сердце. К постапокалиптическому пейзажу кухни подбавился живописный вид руин моранского синего стекла, посудный набор из которого он привез из Италии.
- У тебя там всё хорошо, Бьякуя? - теперь она даже не пыталась скрыть волнения в голосе. Но довольно быстрый и резковатый ответ мужа несколько её успокоил и она ответила на поставленный вопрос:
- Противень в духовке, родной, там их несколько. Выбери тот, который тебе больше всего подходит, ладно? Фольга в ящике, который находится под тем, из которого ты доставал чайную ложку, а швабра и ведро - в кладовке, на самой нижней полке. Там же и веник с совком. Не бери стекло руками, ладно, любимый? - и... чуть повременив, словно собираясь с силами и стараясь не особо его волновать, поинтересовалась:
- Может, мне вернуться домой, свет мой, и помочь?
Бьякуя:
- Нет-нет, что ты! Ни в коем случае, — он развернулся и направился к кладовке искать швабру, тряпку и ведро. — Гуляй и наслаждайся. И ни о чем не думай — только ты и только покупки. Договорились? — он улыбнулся. — Все, давай, люблю тебя.
Он отключился, сунул телефон в карман хлопчатобумажных штанов и принялся искать тряпку со шваброй. Надо же — и правда, тут, на нижней полке, как и сказала Хисана — он никогда не замечал, А сейчас и вообще бы не нашел, потому что перед эти загрузил в кладовую кроличью клетку и прочие кроличьи вещи. Интересно, как Хисана назовет кролика?
В общем-то, уборка стекла и вина (в процессе Бьякуя испытывал за себя неподдельную гордость — какой молодец, что сначала налил вино в стакан — так хоть на мясо хватит) не заняла много времени. Правда, после нее пол кухни превратился в каток и стал опасен для жизни. Пришлось ждать, пока высохнет.
Новым открытием для Бьякуи стал тот факт, что противни хранились в духовом шкафу. Вот уж поистине последнее место, где ему бы пришло в голову искать. Следуя указаниям жены, он открыл духовку и вынул из нее четыре противня разных форм и размеров, посмотрел какое-то время внутрь, изучая, а затем закрыл дверцу. Духовой шкаф вполне годился на роль портала в другие миры. Из четырех противней он выбрал такой, который наиболее походил на противень, изображенный на картинке в книге — поглубже. Уложил в него мясо, залил вином, накрыл фольгой, как опять же, было показано на картинке, и... минут двадцать убил на общение с духовым шкафом. Все эти новомодности и высокие технологии, сенсорные панели с меню в три десятка функций. В общем, если бы Хисана оставила инструкцию, ему было бы несравнимо легче.
Рецепт гласил, что пока мясо запекается в духовке, надобно сделать соус. Для этого стоит нарезать грибы тонкими дольками. Бьякуя осторожно вздохнул, нашел в ящиках у Хисаны миску, вывалил в нее грибы и помыл те. Затем принялся нарезать на тонкие дольки. Надо сказать, что здесь поступить так, как он поступил с мясом, прибегнув к кэндзюцу, не получалось. Приходилось медленно и старательно пилить грибы ножом, стараясь делать ломтики хотя бы приблизительно одной толщины. Поскольку Бьякуя по натуре бы педантом, внутренняя потребность в аккуратности не давала сделать а-ля «и так сойдет».
Где-то на восьмом грибочке в кухне запахло горелым. Бьякуя принюхался, удивленно оглядывая кухню, как вдруг подпрыгнул, словно ему пониже спины вогнали иглу, и кинулся к духовке. Распахнул ту, схватился за противень с мясом — и зашипел от боли, резко отдергивая руку. Подушечки четырех пальцев мгновенно покраснели и немилосердно болели. Выключив духовку, он схватил полотенце, вынул противень на стол, а затем сунул обожженные пальцы под холодную воду.
- Солнышко, — мило протянул он, когда Хисана ответила на вызов, — как твои дела? — поинтересовался, держа руку под напором холодной воды. — Как покупки? Все ли есть, что тебе хочется? — Он слушал ответ и довольно кивал, представляя свою жену — и стоящей посреди вешалок в магазине, и уже дома, в обновках и покупках. А потом между делом спросил: — А где у нас аптечка?
Хисана:
- И я тебя люблю, - тепло улыбнулась в ответ, закрывая мобильник и пряча его обратно в сумочку, отгоняя желание немедленно взять такси и вернуться домой ну вот прямо сейчас. Он справится, он мужчина и её муж, он с легкостью управляется с юриспруденцией и с мечом, что ему каких-то пару простых рецептов? Тем более, он наверняка подготовился заранее, со всей своей основательностью. Глубоко вдохнув и выдохнув она всё-таки вернулась к насущному.
К выбору белья Хисана подходила со своей обычной тщательностью. В это день всё должно быть праздником для Бьякуи и для неё, ведь именно этот день, день, в который они связали свою судьбу, стал для них переломным. И столь особенный день просто нельзя игнорировать и забывать, считать чем-то обыденным. Но в итоге ей всё-таки пришлось обратиться за помощью к специалисту, и они вместе с Софи долго-долго перебирали комплекты, которые подошли бы к платью. В итоге, она остановилась на светло-голубых, воздушных кружевах и спросила у хозяйки магазинчика, может ли воспользоваться раздевалкой, дабы сменить образ. И мадемуазель Нивё милостиво позволила ей переодеться, пока нет других покупателей.
Поправляя ткань, она взглянула на себя в зеркало. Невысокая в длинном, воздушно-легком платье с недлинными, чуть вьющимися на кончиках волосами. Платье оттеняло глаза и бледную кожу, казалось бы очень скромным, благодаря неглубокому вырезу и длинным легким рукавам, но в то же время оставляя видимым силуэт, скрытый под слоями тончайшей ткани. И именно этот намек, чувственный и ненавязчивый, дополнял образ, делая его почти волшебным. Заглянувшая в раздевалку Софи восхищенно всплеснула руками, советуя поскорее возвращаться домой, дабы никто не украл её по дороге. Смущенный румянец вспыхнул на щеках Хисаны и она только кивнула, потянувшись за телефоном, когда он тут же зазвонил. Бьякуя... она мысленно вознесла молитву всем известным ками, только чтоб у него было всё хорошо.
- Да, любимый, - шум воды настораживал. Но, может быть, он просто мыл овощи?.. - Я уже приобрела всё, что хотела, родной, - тепло улыбнулась, более или менее успокаиваясь. - Ещё думала зайти ненадолго в "Аойю", заказать орхидей, - поделилась мыслью, когда услышала то, чего так опасалась всё это время. На миг ей показалось, что краски вокруг померкли. - Я немедленно возвращаюсь домой, Бьякуя, - очень-очень спокойно проинформировала мужа. Тем самым спокойно-непреклонным тоном, которым отметала любые возражения или прекращала ссоры-споры, что ей пытались навязать склочные бабки в её магазинчике или вспыльчивые подруги. - Аптечка в кладовке, на четвертой полке снизу, слева от двери. Скоро буду, любимый, - и отключилась, набирая номер такси.
Те семь минут, которые машина добиралась до "Мелодии" и ещё двадцать, пока водитель, понукаемый ею, низко летел по трассе до дома, были для неё, пожалуй, худшими в мире. Насколько она любила Бьякую - примерно настолько же боялась, что с ним что-то случится. И теперь этот страх предстал перед нею почти во плоти. Едва не забыв в машине пакеты с подарками и своей одежде, она эдаким маленьким ураганом влетела в дом, бросив все покупки в прихожей и, быстро стащив босоножки, ворвалась на кухню, в которой, судя по всему, и произошла катастрофа.
Бьякуя:
Он встретил ее на пороге - просто словил в объятья, с улыбкой прижал к себе и поцеловал - в лоб, внос, в губы. На губах особенно задержался, давая жене понять, как же он по ней соскучился.
- Привет. Как дела? - спокойно спросил Бьякуя, словно это не он звонил ей миллион раз и спрашивал странные вещи.
Словно это не он, после того, как Хисана повесила трубку, носился по кухне, убирал все свидетельства неудавшегося сюрприза и своего позора. Порезанные грибы отправились в мусорное ведро, так старательно разложенные перед готовкой овощи были убраны в холодильник, вино - вылито в сток, а стакан помыт. Пригоревшее в духовке мясо... А вот про мясо-то он и забыл! Надо было срочно что-то делать, чтобы любимая, обожаемая жена, его солнышко и зайчик, не зашла на кухню. А еще там на столе была живописно разложено содержимое аптечки, в котором он искал что-то от ожогов, но найти не успел.
Отводя за спину - не слишком сильно, только чтобы убрать из поля зрения - левую руку, на подушечках пальцев которой уже образовались красноречивые волдыри, Бьякуя правой рукой потянулся к пакетам.
- Пойдем, покажешь покупки, - он направился в сторону их спальни, к которой примыкала огромная гардеробная. Хисана всегда показывала ему покупки, а он всегда смотрел и удивлялся-восхищался. Она всегда наблюдала за его реакцией на тщательно подобранное платье, украшения, белье - а он всегда показывал ей ее. С женой был куда более эмоционален, чем со всем остальным миром. Она видела его внутренний мир, ее пустили в самую душу, открывшись и доверившись. Если чисто гипотетически допустить мысль, что Хисана могла бы его предать, Бьякуя даже представить не мог, что осталось бы после этого от его внутреннего мира - пепелище? осколки и клочья? холодная, равнодушная пустота? Но он знал, такого не произойдет никогда. Они с женой любили друг друга той редкой любовью, что связывает двух людей не на уровне чувств и физиологии, а на уровне душ. Они были именно теми двумя половинками одного целого, о которых существует столько мифов и легенд - и сейчас эти две половинки были прочно спаяны вместе, неразделимы и по отдельности уже не мыслимы. Иногда ему снились странные сны о том, что она умерла, оставив его одного - в огромном, просторном доме, среди цветущих сакур, с ощущением невозвратимой потери и безысходности. Тогда он просыпался в холодном поту, поворачивался к ней, обнимал, утыкаясь лицом в волосы на затылке, и снова засыпал, чувствуя, как от ее запаха и тепла успокаивается испуганное сердце.
- Что закажем на ужин? Итальянскую кухню? Французскую? Или японскую? - он еще раз улыбнулся ей - привычной сдержанной улыбкой, самими уголками губ. Но она эту улыбку чувствовала подсознательно, интуитивно воспринимала все скрытое в ней тепло и огромную его любовь. - Какую желаешь? Вино я купил еще вчера, - надо, надо заговорить ей зубы и отвлечь внимание на приятные мелочи.
Хисана:
Супруг перехватил её прямо на пороге, прижимая к себе, целуя. Если судить по невозмутимому лицу, то можно было предположить, что всё более, чем в порядке, а все её тревоги - не более чем женская мнительность. И всё же, и всё же, что-то здесь было не так, она слишком хорошо знала мужа, чтоб читать даже не по глазам, а в душе его, так же, как он читал её душу, словно открытую книгу.
- Бьякуя, - она ласково целовала его в ответ, обхватив ладошками его лицо, поглаживая кончиками пальцев виски. - Не заговаривай мне зубы, - в голосе на самую малость проскользнула нотка угрозы, смешанная с беспокойством и неодобрением. Она, конечно. понимала, что юристы люди хитрые, но использовать те же приемчики дома?.. Тем более, зная, что они ни к чему не приведут... Поднырнув по руку мужа и оказываясь за его спиной, увидела что он прячет. Обжегся... да ещё и до волдырей... Пальцы её сомкнулись на его левом запястье не давая спрятать "улику". Хисана укоризненно посмотрела ему в лицо. - Как дитя малое, - покачала головой и повела его на кухню. - Родной, почему ты не попросил меня помочь? - теперь лишь печаль. Кончики пальцев левой руки покалывало, будто они и у неё были обожжены. - Ты у меня самый умный и самый сильный, самый лучший, но... ведь не всё удается с первого раза? Ты осваивал кэндзюцу постепенно, с малых лет, под присмотром мастера вначале, верно? - на кухне, как она и предполагала, было уже почти убрано. Если не считать открытую духовку, из которой отчетливо тянуло паленым мясом и разложенных на столе лекарств.
- Любимый, давай в следующий раз, если захочешь приготовить праздничный ужин, то сделаем это вместе, ладно? - мягко и тепло, отыскав среди препаратов тюбик с "Аргосульфаном", усадила его на стульчик и, перед тем, как взяться за лечение, вымыла руки, чтоб не занести какую-то инфекцию ненароком. Осторожно смазала вокруг волдырей прохладной мазью, должной хоть немного убрать боль и снять воспаление. Погладила его по щеке, тепло улыбаясь. - В следующий раз всё обязательно получится, родной, - прижалась лбом к его плечу и выдыхая, успокаиваясь оттого, что всё обошлось. Постояв несколько мгновений, уверенная, что муж - вот он, живой и почти целый, отстранилась, заглядывая в серые и теплые глаза.
- Подождешь минуточку? Я подарок тебе выбрала, - отвела с его лица темные пряди, снова упавшие на глаза, нежно пробежавшись пальцами по лбу. Кивнув, стремительно прошла в прихожую, забирая нужный пакет и возвращаясь к Бьякуе, доставая из него завернутые в подарочную бумагу подарки. Легкое платье развевалось от каждого движения, отчего казалось, будто Хисана скользит над землей, почти не касаясь её.
- Смотри, - памятуя, что левой рукой любимый сейчас может пользоваться только условно, сама развернула хрустящую бумагу, показывая и книгу, и нотную тетрадь. Высшего качества бумага, плотная, шелковистая даже наощупь, едва заметно отливающая золотистым. И книга, на которой серебряным были оттиснуты кандзи "Эпоха Муромати". Она настороженно, как и всегда, когда преподносила ему подарки, заглядывала в лицо мужа.
- Нравится? - немного взволнованно. Её не так беспокоило заметит ли муж платье, гораздо больше волновало - угадала ли с подарком...
Бьякуя:
- Попался, — прокомментировал Бьякуя, когда пальчики жены сжались на его запястье. Собственно, это было лишь вопросом времени — как долго он сможет еще увиливать и ходить вокруг да около. Конечно, можно было включить режим «властно мужа», каковым он порой бывал в ситуациях, когда приходилось в срочном порядке решать серьезные проблемы. Тогда он просто командовал, ожидая беспрекословного подчинения. И Хисана, понимая, что лишние споры — потеря времени, соглашалась и подчинялась. Однако дело было в том, что властность эта была уместна отнюдь не всегда, да и хватало ее на работе — и ему куда больше нравилось таять от ее прикосновений, и от этого озабоченно-строгого взгляда, и от мягкой, нежной безапелляционности в голосе. В такие минуты Хисана была бесподобна — маленькая, хрупкая, заботливая, любящая его и обожающая, но гнущая свою линию. Как говорится, главная дорога та, по которой едет танк. Он сдавался на милость победителя.
Она отчитывала его как малого ребенка. Хотелось прижать ладонь к лицу, но вместо этого он смотрел на нее и улыбался — как всегда, только уголками глаз.
- Договорились, — покорно согласился он, наблюдая, как ее проворные пальцы находят в аптечке тюбик, отвинчивают крышку, выдавливают прохладный гель на все еще пылающие подушечки пальцев. — Да, конечно получится, — заверил он ее. Да впрочем, в этом никто и не сомневался — если Хисана будет рядом, испортить ужин не удастся.
Когда Хисана закончила миссию по спасению мужа, он так и остался сидеть на табурете, наблюдая, как она упорхнула из кухни в, с вашего позволения, коридор. И тут до него дошло, что она в новом платье. Вернее, сначала он поразился легкости и особой пикантности образа, который создавала полупрозрачная летящая ткань, а уже потом сообразил, что платье — новое.
- Ты что, даже переодеться не успела? — удивленно спросил он, принимая из ее рук подарки и упорно не отводя взгляда от жены. Это совершенно не честно — нельзя быть такой красивой. Он добровольно готов был потерять волю — и все, вейте из него веревки этими нежными аккуратным ручками. — Спасибо тебе, — привлек к себе, когда положил подарок на стол, и поцеловал. И продолжал обнимать здоровой рукой, пока Хисана разворачивала свертов с сосредоточенным выражением лица. Он не мог смотреть на подарок — он смотрел на нее. Наконец взял себя в руки и перевел взгляд на содержимое упаковочной бумаги. — Ты знала, — улыбнулся он, — ты знала, что мне надо. Ты всегда знаешь! — словно бы обвиняя, рассмеялся он и снова принялся ее целовать — легко и смешливо, оставляя щекочущие касания на коже. — Спасибо тебе. Спасибо огромное.
Он наконец отпустил ее, чтобы взять тетрадь и, открыв обложку, перелистнуть плотные, пахнущие типографией листы. Кончиками пальцев он поладил благородную бумагу, думая о том, что сюда он будет вписывать только самые удачные свои произведения. Он был совсем не чета всемирно известным классикам — даже не претендовал и на сотую долю их таланта. Но то, что он иногда писал, неизменно нравилось Хисане — и это было самой ценной для него похвалой.
- Так, теперь моя очередь, — он еще раз поцеловал Хисану и встал с табурета. Направился к выходу из кухни, что вел в сад. У полупрозрачной двери остановился, положив ладонь ручку. Посмотрел на нее.
- Ты божественно выглядишь.
Забрав из сада клетку, он поставил ее у крыльца, а сам вынул нее кролика и в ладони занес его внутрь.
- Вот, — он протянул белый пушистый комочек с ярким гранатовым бантом жене.
Хисана:
- Не успела, - она улыбнулась, целуя мужа в висок, зарываясь носом в шелковистые черные пряди волос. Ей очень нравился его шампунь, смешанный с его собственным запахом, неповторимый, чуть терпковатый, безумно манящий и кружащий голову. И каждый раз она замирала, наслаждаясь таким родным и нужным запахом, таким успокаивающим. Каждый раз, когда Бьякуя уезжал в командировки, она переползала на его половину, сворачиваясь там клубочком и засыпая, уткнувшись носом в его подушку. А то и вовсе утаскивала его рубашку из шкафа и в ней спала. Так Хисане казалось, что он совсем-совсем рядом. Нет, она не названивала ему по сто раз на телефон, не доводила капризами или истериками, как порой это делали девушки, она точно знала где он и в порядке ли, ей вполне было достаточно короткого разговора с утра и вечером, после всего. И если утром звонила она, то вечером, неизменно, перезванивал он. Как только заканчивались все дела и у него появлялось свободное время. Может, поэтому их брак был настолько счастливым? Потому, что они заботились друг о друге, шли бок о бок по дороге их жизни. Кто знает?.. Гадать она не собиралась, просто наслаждалась тем, что было.
- Тебе спасибо, - нежно провела кончиками пальцев по его щеке. - За то, что ты есть, - прижалась лбом к его лбу, заглядывая в улыбчивые серые глаза, а после давая рассмотреть хорошенько подарки. - Конечно знала. Как и ты всегда знаешь, - смеясь, целовала его в ответ, легко и невесомо, подставляясь под поцелуи и чувствуя себя невозможно, неприлично счастливой. Они не выставляли своё счастье напоказ, на официальных встречах оставаясь спокойными и уравновешенными, оставляя чуткость и нежность для них двоих, за закрытыми дверями дома, дабы никто любопытный не совал нос в их счастье. И это совсем не от жадности или нежелания этим самым счастьем делиться. Просто... не хотелось пускать в него то, что могло нарушить их покой, их взаимность...
- Люблю тебя, - улыбаясь, шептала Хисана, обнимая мужа, прижимая к себе и прижимаясь к нему. И когда он с загадочным видом отправился за своим подарком, в предвкушении оперлась боком на стол. Бьякуя всегда с поразительной точностью угадывал то, чего ей хотелось, улавливая даже и отзвуки её желаний. Просияв от его похвалы, залившись румянцем, она смущенно наклонила голову вбок, улыбаясь, зная, что он ощутит её улыбку. Отсутствовал супруг недолго, каких-то пять минут, но когда вернулся...
- Ками, какая красота! - на ладони его сидел маленький декоративный белый кролик с рубиновыми глазками-бусинками и алым бантиком на шее. Она давно хотела завести какое-нибудь домашнее животное, чтоб не было так пусто, когда он уезжал в командировки, думала попросить разрешения выбрать котенка или щенка какой-нибудь крупной породы, чтоб была дополнительная защита, но о таком пушистом, умильном комочке и не мечтала. Может, Бьякуя заметил, как она просматривает странички с животными, любуясь кроликами и прочей милотой и запомнил, решив порадовать её таким образом. Она протянула руку и погладила бархатистые, теплые ушки.
- Спасибо, любимый, спасибо-спасибо-спасибо, - счастливо улыбаясь, обняла его, прижимаясь и целуя, а после забирая кролика, умиляясь тому. как он вдруг начал умываться, присев на задние лапки. - Куда мы его поселим? - взглянула на мужа, предлагая принять решение совместно, сообща, как и всегда, впрочем.
Бьякуя:
- Придумай сначала ему имя, — улыбнулся он, когда Хисана его отпустила и все свое внимание отдала пушистому белому комочку, что сейчас лапками умывал мордочку. Надо признать, зверушка, и правда, выглядела мило, хотя Бьякуя и не мог в полной мере разделить восторг жены и умиляться настолько же глубоко и самозабвенно. Если бы он знал, что в будущем это милое создание вырастет в наглого жирного кроля, что будет зверски орать и грызть гостей за ноги, он бы десять раз подумал, прежде чем его покупать. Хотя это было смешно, на самом деле, — трудно было только сохранять серьезное выражение лица при тех же гостях.
Он отошел от жены с кроликом и направился к кладовой, в которую ранее сгрузил все сопутствующие животному товары. Там была и большая клетка, и кормушка, и поилка, и корм. В общем, все-все-все, что можно купить за деньги. Так что он вынул клетку и поставил ее посреди кухни — куб с ребром в метр вполне приличное жилище для маленького кролика, а внутри еще и всякие домики оборудованы. В общем, у Хисаниного любимца будет не жизнь, а сплошной рай. Бьякуя был уверен, она эту зверушку точно будет всячески баловать.
- Давай, сажай его сюда, чтобы под ногами не путался, — он указал злядом на клетку, впрочем особо не настаивая. И залюбовался ею — в который раз. В общем-то, наверное, за пять лет совместной жизни уж стоило привыкнуть, но у него не получалось. Скромная ее красота, которая померкла бы на фоне многих эффектных девиц, как и в самый первый, раз притягивала его взгляд и завораживала. Он не знал, что он вней нашел. Наверное, ту самую изюминку, о которой все говорят, но никто не знает, что же это такое. Тогда, зимним пасмурным днем она привлекла его внимание среди многих других людей — так до сих пор внимание это было отдано ей.
Вот собственно и сейчас кролик уже как бы стал немного помехой. Здоровый эгоизм любящего и любимого человека требовал, чтобы конкурента посадили в клетку и переключились на него, законного супруга.
Хисана:
Она улыбнулась.
- Потом придумаем вместе, - предусмотрительности Бьякуи можно было бы удивляться, если бы она не знала его настолько хорошо. Тут тебе и клетка, и кормушка, и корм, и поилка, и всё, что можно было бы только себе представить. - Родной, ты половину зоомагазина скупил? - смеясь, спросила и аккуратно ссадила животинку в клетку, запирая её, чтоб кролик не сбежал, возвращая всё своё внимание супругу и счастливо обнимая его за шею, прижимаясь близко-близко. Давая понять, что кролики кроликами, милые, конечно и всё такое, но самый важный и нужный в её жизни конечно же муж.
- Ты - самый лучший, - счастливая улыбка, адресованная только ему. - Даже представить не могу, что бы я без тебя делала... - тихо и нежно, поглаживая кончиками пальцев по лицу, вспоминая их самую первую встречу. Она впервые приехала в этот город - её заметили и повысили, переводя в центральное отделение занимающейся грузоперевозками компании, благодаря старательности и безупречности отчетов. Зимний ветер нес снежную крошку и кружил в воздухе снежинки, то и дело швыряя их пригоршнями в лица прохожих. Она который час блуждала по центру, пытаясь отыскать нужный ей офис. Но, то ли ей выдали не тот адрес, то ли она не могла разобраться во всех этих обозначениях, но... того здания, в котором он, предполагаемо, находился на нужном месте просто не было. Сдавшись, Хисана уже решила, было, вернуться в съемную квартиру, чтоб отогреться, перезвонить и попросить, чтоб кто-то её провел, когда обнаружила самое страшное - она потерялась. И как назло - квартал такой, что ни магазинов, ни вездесущих кафешек, ни даже хоть каких-нибудь прохожих. От отчаяния хотелось то ли взвыть, то ли обреченно рассмеяться, когда она увидела его, выходящего из подъезда какой-то высотки и устремилась к единственному шансу разобраться в хитросплетениях городских лабиринтов, преодолевая смущение и стыд за то, что потерялась.
А потом была уютная кафешка, неспешная беседа, какое-то странное взаимное притяжение, которого ранее не ощущалось ни к кому... наверное, это была всё так же хитрая проказница-Судьба, одной рукой дарующая радости, а другой - подкидывая задачки, которые следовало бы решать. Но сейчас, оглядываясь на прошедшее, Хисана с уверенностью могла сказать - они справились. И справятся дальше, что бы ни случилось. Особенно с такими мелочами, как готовка. Улыбнувшись, она легонько поцеловала мужа.
- Люблю тебя.
Бьякуя:
Ну, в общем-то, уже ни кролик, ни неудавшийся сюрприз, ни даже кончики пальцев, что все еще болели, не играли роли. Когда Хисана льнет так, как у меет только она, касается внимательными пальчиками щеки и улыбается своей тайной улыбкой, предназначенной только для него, мир меркнет и отступает куда-то в темноту зрительного зала. Остаются только они вдвоем, деля внимание друг дружки.
Вместо ответа на ее «люблю тебя», он наклонился и поцеловал ее. Зачем нужны слова, когда касания могут сказать больше? Незачем. Они лишние, запирают чувства в рамки.
Ладони его скользили по узкой спине, по нежному шифону. И шифон мешал — каждый из трех тончайших слоев. Платье сделало свое дело — заставило его в который раз взглянуть на нее по-особенному, еще раз напомнило ему о том, что она — не только его жена, но женщина, прекрасная и желанная. А теперь платье надо было убрать. И ладонями касаться уже только нежной с легким цветочным ароматом кожи.
- Пойдем, — шепнул он, наконец оторвавшись от губ жены. Он повел ее наверх. Кролик заперт в клетке, на кухне царит мир и покой, есть только он и она, а до ужина еще так много времени. Можно заняться чем-то, что очень нравится обоим.
@темы: история болезни, bleach, frpg