извилины должны извиваться
фандом: ориджиналы
категория: слэш
рейтинг: PG-13
размер: макси
статус: в процессе
бета: Elke Maiou
Черный блестящий мерседес медленно полз вдоль домов, выглядя на этой улице спального района как арабский жеребец среди шотландских пони. Его новизна, массивность и статус просто кричали о том, что в районе появился чужак, и привлекали внимание всех и каждого: то старушка остановится, чтобы проводить внимательным взглядом авто, то мальчишка с битой в руках пытается рассмотреть водителя за тонированными стеклами. Под такими взглядами Мартин чувствовал себя чертовски неуютно, не без оснований опасаясь, что его новенький мерседес к окончанию визита может обзавестись одной-двумя вмятинами или парой-тройкой царапин. Не то чтобы они были чем-то очень проблемным для начинающего потомственного юриста из обеспеченной семьи, но, как ни крути, перспектива была неприятной.
читать дальшеМартин поворачивал руль, всматриваясь в номера зданий. Тогда, в субботу, готовясь покинуть уютную кухню Виктора, пропахшую кофе и сигаретным дымом, он слышал, как парень назвал номер дома «тридцать пять», когда вызывал ему такси. Или сорок пять. Или двадцать пять. А может, даже и пятьдесят пять. Оканчивалось на пять, а точнее он тогда не расслышал — да особенно и не старался, даже мысли не допуская, что ему придется вернуться сюда еще раз. И теперь, чуть пригибаясь к рулю, он выискивал взглядом таблички с номерами домов.
В его памяти остался второй от торца дома подъезд и крупная цифра «10», выведенная белой краской на стене этажа напротив лифта. А еще он помнил, как выглядит дверь квартиры Виктора, и был достаточно оптимистичен, чтобы рассчитывать по этим обрывочным знаниям найти его жилье. Но справедливости ради заметим, что в домах двадцать пять и тридцать пять искомой знакомой двери на десятом этаже он не нашел. Но, в общем-то, это совсем ничего не значило — навигатор подсказал, что на этой улице имеется сто тридцать два дома, а значит, шансов найти парня у него оставалось еще целых восемь; впрочем, Маккензи надеялся, что не все дома на улице будут похожи друга на друга, как близнецы. На данном этапе Мартин не унывал, хотя звонить в домофоны и прикидываться то сантехником, то электриком ему уже не нравилось.
В сорок пятом доме ему повезло войти в подъезд вместе с чернокожим дедком, постукивающим о плиты ступенек тростью. Маккензи любезно придержал ему дверь и попытался завести разговор о погоде и крутости ступенек, но словил подозрительный и недовольный взгляд старика — оттого прикусил язык. Несомненно, его дорогущий с иголочки костюм в этом районе чести ему не делал. Они все здесь были одного достатка, одинаково, по меркам Мартина, бедны — и это моментально сплачивало их перед лицом какого-то подозрительного богача.
Пятьдесят пятый дом на первом своем этаже имел какое-то учреждение, и это тут же исключало его из списка потенциально возможных зданий, а шестьдесят пятый вообще отличался архитектурой. Мартин медленно вел мерседес дальше, минуя дом за домом. Навигатор сообщал, что семьдесят пятый вот уже виднеется вдали.
Ему повезло — к подъезду подходила девушка, и если поторопиться втиснуться между стоящими на обочине машинами, можно успеть проскочить внутрь вместе с ней.
— Мисс, подождите, будьте добры! — крикнул он, на бегу ставя авто на сигнализацию.
Девушка обернулась, открывая дверь, и удивленно вскинула брови. Мартин от куда большего изумления споткнулся на ступеньке, больно ударившись коленом о ребро следующей.
— Я смотрю, ты так и норовишь при виде меня приложиться лицом о плоскость, — уперев руку кулачком в талию, она смотрела на него сверху вниз, придерживая дверь в ожидании, пока Маккензи поднимется.
А он, в свою очередь, старался не смотреть на стройные ножки, лишь до середины бедра скрытые джинсовой миниюбкой.
— Я смотрю, ты не только по клубам в таком виде ходишь, — саркастично ответил Мартин, поднимаясь и отряхивая пыль с брюк.
— Это стиль жизни. Тебе не рассмотреть сути из-за тонированных шор своего мерседеса. — Теперь, когда Маккензи разогнулся и поднялся на последнюю ступеньку, Виктору приходилось глядеть на того снизу вверх.
— Да куда уж мне. Я просто ослеплен твоей красотой.
— Правда? Спасибо за комплимент! — в театральном восторге «девушка» прижала ладони к щекам и затрепетала ресницами.
Мартин положил руку на торец металлической двери:
— Проходи.
— Я-то пройду. А ты что тут забыл? — он поднырнул под рукой молодого мужчины внутрь подъезда.
— Надо поговорить с тобой, — Маккензи вошел следом. В подъезде воняло мочой.
— Да ты что?! Неужто дождалась! Ох, как колотится сердечко! — пальчик с аккуратным красным ноготком ткнул в кнопку вызова лифта.
— Что ты несешь! — раздражаясь, зашипел Мартин, которого от такого поведения трансвестита накрыло жгучей неловкостью. Следом за тем он вошел в лифт.
— Молоко, яйца и хлеб. Еще цуккини и помидоры. Осторожно, не наступи, — предостерег Виктор, указывая на лужу в углу.
— Отчего мне хочется тебя придушить? — выдохнул мужчина, чувствуя, как градус раздражения растет — и от шуточек этого придурка, и от всей этой поганой окружающей обстановки, что грязна и воняет до отвращения.
— Дай угадаю, ты не любишь кабачки?
Мартин долго выдохнул, призывая себя к спокойствию. Но вдруг ему в голову пришла мысль, чем все закончится, если этот педик забавы ради начнет сейчас к нему приставать, а он в ответ съездит ему по смазливой физиономии, — спокойствию мысль явно не способствовала. Он словил себя на том, что задержал дыхание.
— Да ладно, расслабься, сейчас приедем. Будем считать, у тебя клаустрофобия.
Спустя несколько секунд напряженной тишины, в течение которых Виктор не двигаясь смотрел прямо перед собой, лифт остановился и двери раскрылись. Они вышли на лестничную площадку и свернули направо. Мартин на мгновение замер в удивлении: у торцевой двери, которая, как он помнил, вела в квартиру трансвестита, стояла девчонка лет шестнадцати-семнадцати и драила эту самую дверь.
— Привет, Джей, — поздоровался Виктор, походя совсем близко.
— А, привет, Вик! — обернулась она и виновато улыбнулась «девушке».
— Снова бабушка? Что на этот раз?
— Ага, — девочка-подросток кивнула, — Тухлое яйцо. Уже присохнуть успело.
Она перевела любопытный взгляд на Мартина. Тот вдруг ощутил дискомфорт и дикий протест, вздымающийся в грудной клетке.
— Я не... — начал было он, но замолчал, почувствовав вдобавок себя еще и глупо под вопросительными взглядами обеих.
— А, — равнодушно отозвался Виктор. — Чисто для справки, Джей, он не гей. Ей на самом деле пофигу, — перевел на Маккензи унылый взгляд, — но чтобы тебе стало легче.
— Слушай, Вик, ты извини, — и девочка с новым усердием принялась за дверь.
— Да все нормально. Она у тебя безнадежна, — он качнул пакетом с продуктами. Внутри все привычно ощетинилось. Как бы он ни привык к таким выходкам, они достигали цели. Он просто научился делать вид, что его подобное не цепляет. Но только лишь делать вид.
А Мартин тем временем окинул взглядом этаж. Здесь, наверху, уже почти ничем не воняло, побелка была достаточно новой и аккуратной, за исключением той стороны, где была дверь Виктора. Вокруг нее маркерами или просто гвоздями были начирканы разнообразные оскорбления. Одни читались четко, от других остались только обрывки вроде «... ская свинья», «...бок в пла...», «гряз... ...ок». Старые были закрашены слоем более новой побелки, но и он был безнадежно изгажен заново.
А Виктор тем временем щелкнул замком, предлагая гостю зайти. В квартире запах тухлых яиц ощущался куда как сильнее.
— Вот так и живем, — улыбнулся он, закрывая дверь. Улыбка вышла не слишком веселой. К своему удивлению Мартин ощутил укол вины.
— И часто так?
— А? Ты про надписи? — Мартин кивнул. — Достаточно. Меня здесь, по большей части, терпят. Джей нормальная, еще несколько соседей. Остальные линчуют при первом удобном случае... — Виктор пожал плечами. — Ее бабка меня вообще антихристом зовет.
Снял туфли, поставил их на стойку для обуви, сунул ноги в тапки, подхватил с пола пакет с продуктами и направился на кухню.
— Разуйся только, — легко бросил он через плечо и скрылся за углом.
А Мартин остался стоять у двери, привалившись к ней спиной. С кухни донеслось шуршание пакета, звон каких-то банок, наверное, в холодильнике. Там, привычно и рутинно для самого себя, хозяйничал Виктор. Парень-девушка, с которым, если суметь задвинуть в сторону предрассудки, общаться было легко и просто. Как-то сейчас, на несколько минут невольно оказавшись сторонним наблюдателем обычной жизни Виктора, Маккензи вдруг сумел ощутить, что это такое — агрессия и неприятие окружающих. К тлеющему на дне души чувству вины примешался еще и стыд за свое, в принципе, схожее поведение. Черт-те что происходит! Он дернул головой, злой на себя за дурацкие эти ощущения. Он в своем праве недолюбливать и презирать этих пидоров, в конце концов. Вот только внутренний голосок шепнул ему, что и просить помощи, в таком случае, у них тоже не стоит. Мартин выругался.
— Ну и долго ты собрался дверь подпирать? — Виктор стоял в прихожей, по привычке уперев правую руку кулаком в бедро, и, склонив голову, глядел на гостя. — Неужто только ради этого и приехал? И это меня называют ненормальным! — он развел руками, закатил глаза и следом снова скрылся на кухне.
Как же чертовски сильно он сейчас походил на девушку! Если бы Маккензи не был в курсе положения дел, он бы и не догадался. Кашлянув и оттянув воротничок рубашки под строгой петлей галстука, он двинулся за хозяином квартиры. Маленькая кухонька встретила его все тем же бюджетным уютом: магниты на холодильнике, полотенца в рыже-зеленую клетку на крючках, рядом — такой же клетчатый передник, брошенный на столе большой блокнот с рецептами, раскрытый на запеканке из брокколи и сыра, автоматическая ручка с блестящим зажимом, жалюзи сейчас подняты и в окно виден двор. Разве такой, ухоженной и теплой, должна быть квартира одинокого педика? Он представлял себе совсем иначе. Взгляд снова задержался на Викторе, набирающем воду в чайник. Широкая горловина темно-синего тонкого свитера приоткрывала плечи и ключицы, волосы рассыпались на две части, и в этом треугольничке виднелась бледная шея, на левом запястье тоненький аккуратный браслетик. На секунду Маккензи показалось, что перед ним и в самом деле стоит девушка, а вся эта история с трансвестизмом — лишь выдумка. Но секунда прошла — и оставила после себя неприятный осадок: не то сожаления, не то стыда.
— И чем мне тебя угощать? — риторически спросил Виктор, поворачиваясь от плиты, на которой уже стоял чайник. — Кстати, мне не переодеться? — он чуть прищурился, глядя Маккензи в глаза.
— Я не... Нет, не надо. Пусть... будет так, — неловкость снова заскреблась под ложечкой. Но, в конце концов, стоило признать, что в таком виде парень выглядел куда приятней, чем в нормальном. Мартин наконец прошел за стол и уселся на свое прежнее место.
Виктор молча наблюдал за ним, озадаченно гадая, зачем же он снова приехал — тем более после всех страданий и сокрушательств, свидетельницей которым стала эта кухонька в прошлую субботу. Он открыл верхние шкафчики, достал из них пачку ржаных крекеров, а из холодильника — брынзу, помидоры и зелень и принялся делать канапе.
— Ну давай, рассказывай. Ты ж не любоваться на меня пришел, верно? — нож равномерно стучал по доске, кроша укроп. «Девушка» повернула голову и взглянула на гостя поверх плеча.
Мартин выдохнул. Выпрямил спину и прижал ладонь к столешнице. Изложить этому трансвеститу план оказалось не легче, чем сподвигнуть себя на разговор с отцом. Но какого черта! Он ведь ему ничем не обязан — нет так нет, он развернется и уйдет.
— В общем, у меня к тебе дело.
— А? Какое дело у такого, как ты, может быть к такому, как я? — совершенно искренне удивился Виктор, отрезая от помидора ломтик.
— Жизни и смерти. Сыграй роль моей невесты.
— А? — Виктор обернулся к Мартину, глядя на того широко в изумлении распахнутыми серыми глазами. Вдохнул и выдохнул. — Нет.
категория: слэш
рейтинг: PG-13
размер: макси
статус: в процессе
бета: Elke Maiou
Черный блестящий мерседес медленно полз вдоль домов, выглядя на этой улице спального района как арабский жеребец среди шотландских пони. Его новизна, массивность и статус просто кричали о том, что в районе появился чужак, и привлекали внимание всех и каждого: то старушка остановится, чтобы проводить внимательным взглядом авто, то мальчишка с битой в руках пытается рассмотреть водителя за тонированными стеклами. Под такими взглядами Мартин чувствовал себя чертовски неуютно, не без оснований опасаясь, что его новенький мерседес к окончанию визита может обзавестись одной-двумя вмятинами или парой-тройкой царапин. Не то чтобы они были чем-то очень проблемным для начинающего потомственного юриста из обеспеченной семьи, но, как ни крути, перспектива была неприятной.
читать дальшеМартин поворачивал руль, всматриваясь в номера зданий. Тогда, в субботу, готовясь покинуть уютную кухню Виктора, пропахшую кофе и сигаретным дымом, он слышал, как парень назвал номер дома «тридцать пять», когда вызывал ему такси. Или сорок пять. Или двадцать пять. А может, даже и пятьдесят пять. Оканчивалось на пять, а точнее он тогда не расслышал — да особенно и не старался, даже мысли не допуская, что ему придется вернуться сюда еще раз. И теперь, чуть пригибаясь к рулю, он выискивал взглядом таблички с номерами домов.
В его памяти остался второй от торца дома подъезд и крупная цифра «10», выведенная белой краской на стене этажа напротив лифта. А еще он помнил, как выглядит дверь квартиры Виктора, и был достаточно оптимистичен, чтобы рассчитывать по этим обрывочным знаниям найти его жилье. Но справедливости ради заметим, что в домах двадцать пять и тридцать пять искомой знакомой двери на десятом этаже он не нашел. Но, в общем-то, это совсем ничего не значило — навигатор подсказал, что на этой улице имеется сто тридцать два дома, а значит, шансов найти парня у него оставалось еще целых восемь; впрочем, Маккензи надеялся, что не все дома на улице будут похожи друга на друга, как близнецы. На данном этапе Мартин не унывал, хотя звонить в домофоны и прикидываться то сантехником, то электриком ему уже не нравилось.
В сорок пятом доме ему повезло войти в подъезд вместе с чернокожим дедком, постукивающим о плиты ступенек тростью. Маккензи любезно придержал ему дверь и попытался завести разговор о погоде и крутости ступенек, но словил подозрительный и недовольный взгляд старика — оттого прикусил язык. Несомненно, его дорогущий с иголочки костюм в этом районе чести ему не делал. Они все здесь были одного достатка, одинаково, по меркам Мартина, бедны — и это моментально сплачивало их перед лицом какого-то подозрительного богача.
Пятьдесят пятый дом на первом своем этаже имел какое-то учреждение, и это тут же исключало его из списка потенциально возможных зданий, а шестьдесят пятый вообще отличался архитектурой. Мартин медленно вел мерседес дальше, минуя дом за домом. Навигатор сообщал, что семьдесят пятый вот уже виднеется вдали.
Ему повезло — к подъезду подходила девушка, и если поторопиться втиснуться между стоящими на обочине машинами, можно успеть проскочить внутрь вместе с ней.
— Мисс, подождите, будьте добры! — крикнул он, на бегу ставя авто на сигнализацию.
Девушка обернулась, открывая дверь, и удивленно вскинула брови. Мартин от куда большего изумления споткнулся на ступеньке, больно ударившись коленом о ребро следующей.
— Я смотрю, ты так и норовишь при виде меня приложиться лицом о плоскость, — уперев руку кулачком в талию, она смотрела на него сверху вниз, придерживая дверь в ожидании, пока Маккензи поднимется.
А он, в свою очередь, старался не смотреть на стройные ножки, лишь до середины бедра скрытые джинсовой миниюбкой.
— Я смотрю, ты не только по клубам в таком виде ходишь, — саркастично ответил Мартин, поднимаясь и отряхивая пыль с брюк.
— Это стиль жизни. Тебе не рассмотреть сути из-за тонированных шор своего мерседеса. — Теперь, когда Маккензи разогнулся и поднялся на последнюю ступеньку, Виктору приходилось глядеть на того снизу вверх.
— Да куда уж мне. Я просто ослеплен твоей красотой.
— Правда? Спасибо за комплимент! — в театральном восторге «девушка» прижала ладони к щекам и затрепетала ресницами.
Мартин положил руку на торец металлической двери:
— Проходи.
— Я-то пройду. А ты что тут забыл? — он поднырнул под рукой молодого мужчины внутрь подъезда.
— Надо поговорить с тобой, — Маккензи вошел следом. В подъезде воняло мочой.
— Да ты что?! Неужто дождалась! Ох, как колотится сердечко! — пальчик с аккуратным красным ноготком ткнул в кнопку вызова лифта.
— Что ты несешь! — раздражаясь, зашипел Мартин, которого от такого поведения трансвестита накрыло жгучей неловкостью. Следом за тем он вошел в лифт.
— Молоко, яйца и хлеб. Еще цуккини и помидоры. Осторожно, не наступи, — предостерег Виктор, указывая на лужу в углу.
— Отчего мне хочется тебя придушить? — выдохнул мужчина, чувствуя, как градус раздражения растет — и от шуточек этого придурка, и от всей этой поганой окружающей обстановки, что грязна и воняет до отвращения.
— Дай угадаю, ты не любишь кабачки?
Мартин долго выдохнул, призывая себя к спокойствию. Но вдруг ему в голову пришла мысль, чем все закончится, если этот педик забавы ради начнет сейчас к нему приставать, а он в ответ съездит ему по смазливой физиономии, — спокойствию мысль явно не способствовала. Он словил себя на том, что задержал дыхание.
— Да ладно, расслабься, сейчас приедем. Будем считать, у тебя клаустрофобия.
Спустя несколько секунд напряженной тишины, в течение которых Виктор не двигаясь смотрел прямо перед собой, лифт остановился и двери раскрылись. Они вышли на лестничную площадку и свернули направо. Мартин на мгновение замер в удивлении: у торцевой двери, которая, как он помнил, вела в квартиру трансвестита, стояла девчонка лет шестнадцати-семнадцати и драила эту самую дверь.
— Привет, Джей, — поздоровался Виктор, походя совсем близко.
— А, привет, Вик! — обернулась она и виновато улыбнулась «девушке».
— Снова бабушка? Что на этот раз?
— Ага, — девочка-подросток кивнула, — Тухлое яйцо. Уже присохнуть успело.
Она перевела любопытный взгляд на Мартина. Тот вдруг ощутил дискомфорт и дикий протест, вздымающийся в грудной клетке.
— Я не... — начал было он, но замолчал, почувствовав вдобавок себя еще и глупо под вопросительными взглядами обеих.
— А, — равнодушно отозвался Виктор. — Чисто для справки, Джей, он не гей. Ей на самом деле пофигу, — перевел на Маккензи унылый взгляд, — но чтобы тебе стало легче.
— Слушай, Вик, ты извини, — и девочка с новым усердием принялась за дверь.
— Да все нормально. Она у тебя безнадежна, — он качнул пакетом с продуктами. Внутри все привычно ощетинилось. Как бы он ни привык к таким выходкам, они достигали цели. Он просто научился делать вид, что его подобное не цепляет. Но только лишь делать вид.
А Мартин тем временем окинул взглядом этаж. Здесь, наверху, уже почти ничем не воняло, побелка была достаточно новой и аккуратной, за исключением той стороны, где была дверь Виктора. Вокруг нее маркерами или просто гвоздями были начирканы разнообразные оскорбления. Одни читались четко, от других остались только обрывки вроде «... ская свинья», «...бок в пла...», «гряз... ...ок». Старые были закрашены слоем более новой побелки, но и он был безнадежно изгажен заново.
А Виктор тем временем щелкнул замком, предлагая гостю зайти. В квартире запах тухлых яиц ощущался куда как сильнее.
— Вот так и живем, — улыбнулся он, закрывая дверь. Улыбка вышла не слишком веселой. К своему удивлению Мартин ощутил укол вины.
— И часто так?
— А? Ты про надписи? — Мартин кивнул. — Достаточно. Меня здесь, по большей части, терпят. Джей нормальная, еще несколько соседей. Остальные линчуют при первом удобном случае... — Виктор пожал плечами. — Ее бабка меня вообще антихристом зовет.
Снял туфли, поставил их на стойку для обуви, сунул ноги в тапки, подхватил с пола пакет с продуктами и направился на кухню.
— Разуйся только, — легко бросил он через плечо и скрылся за углом.
А Мартин остался стоять у двери, привалившись к ней спиной. С кухни донеслось шуршание пакета, звон каких-то банок, наверное, в холодильнике. Там, привычно и рутинно для самого себя, хозяйничал Виктор. Парень-девушка, с которым, если суметь задвинуть в сторону предрассудки, общаться было легко и просто. Как-то сейчас, на несколько минут невольно оказавшись сторонним наблюдателем обычной жизни Виктора, Маккензи вдруг сумел ощутить, что это такое — агрессия и неприятие окружающих. К тлеющему на дне души чувству вины примешался еще и стыд за свое, в принципе, схожее поведение. Черт-те что происходит! Он дернул головой, злой на себя за дурацкие эти ощущения. Он в своем праве недолюбливать и презирать этих пидоров, в конце концов. Вот только внутренний голосок шепнул ему, что и просить помощи, в таком случае, у них тоже не стоит. Мартин выругался.
— Ну и долго ты собрался дверь подпирать? — Виктор стоял в прихожей, по привычке уперев правую руку кулаком в бедро, и, склонив голову, глядел на гостя. — Неужто только ради этого и приехал? И это меня называют ненормальным! — он развел руками, закатил глаза и следом снова скрылся на кухне.
Как же чертовски сильно он сейчас походил на девушку! Если бы Маккензи не был в курсе положения дел, он бы и не догадался. Кашлянув и оттянув воротничок рубашки под строгой петлей галстука, он двинулся за хозяином квартиры. Маленькая кухонька встретила его все тем же бюджетным уютом: магниты на холодильнике, полотенца в рыже-зеленую клетку на крючках, рядом — такой же клетчатый передник, брошенный на столе большой блокнот с рецептами, раскрытый на запеканке из брокколи и сыра, автоматическая ручка с блестящим зажимом, жалюзи сейчас подняты и в окно виден двор. Разве такой, ухоженной и теплой, должна быть квартира одинокого педика? Он представлял себе совсем иначе. Взгляд снова задержался на Викторе, набирающем воду в чайник. Широкая горловина темно-синего тонкого свитера приоткрывала плечи и ключицы, волосы рассыпались на две части, и в этом треугольничке виднелась бледная шея, на левом запястье тоненький аккуратный браслетик. На секунду Маккензи показалось, что перед ним и в самом деле стоит девушка, а вся эта история с трансвестизмом — лишь выдумка. Но секунда прошла — и оставила после себя неприятный осадок: не то сожаления, не то стыда.
— И чем мне тебя угощать? — риторически спросил Виктор, поворачиваясь от плиты, на которой уже стоял чайник. — Кстати, мне не переодеться? — он чуть прищурился, глядя Маккензи в глаза.
— Я не... Нет, не надо. Пусть... будет так, — неловкость снова заскреблась под ложечкой. Но, в конце концов, стоило признать, что в таком виде парень выглядел куда приятней, чем в нормальном. Мартин наконец прошел за стол и уселся на свое прежнее место.
Виктор молча наблюдал за ним, озадаченно гадая, зачем же он снова приехал — тем более после всех страданий и сокрушательств, свидетельницей которым стала эта кухонька в прошлую субботу. Он открыл верхние шкафчики, достал из них пачку ржаных крекеров, а из холодильника — брынзу, помидоры и зелень и принялся делать канапе.
— Ну давай, рассказывай. Ты ж не любоваться на меня пришел, верно? — нож равномерно стучал по доске, кроша укроп. «Девушка» повернула голову и взглянула на гостя поверх плеча.
Мартин выдохнул. Выпрямил спину и прижал ладонь к столешнице. Изложить этому трансвеститу план оказалось не легче, чем сподвигнуть себя на разговор с отцом. Но какого черта! Он ведь ему ничем не обязан — нет так нет, он развернется и уйдет.
— В общем, у меня к тебе дело.
— А? Какое дело у такого, как ты, может быть к такому, как я? — совершенно искренне удивился Виктор, отрезая от помидора ломтик.
— Жизни и смерти. Сыграй роль моей невесты.
— А? — Виктор обернулся к Мартину, глядя на того широко в изумлении распахнутыми серыми глазами. Вдохнул и выдохнул. — Нет.
@темы: мои рассказики, ориджиналы, неисповедимые пути
-
-
14.12.2017 в 18:06-
-
14.12.2017 в 21:51